style="font-size:15px;"> – Викергатан, шесть.
– Имя и фамилию он правильно сказал, – подтвердил гнусавый. – Вот его водительское удостоверение, тут так и написано – Арне Леннарт Хольм. Все, как он говорит.
Первый полицейский обратился к пожилой даме:
– У вас что-нибудь пропало?
– Нет.
– Зато у меня скоро пропадет терпение, – злилась блондинка. – Как ваша фамилия?
– Это не имеет отношения к делу, – отпарировал полицейский.
– Да не волнуйтесь вы так, – мягко сказал Мауритссон.
– У вас что-нибудь пропало? – снова спросил полицейский.
– Нет, вы же только что спрашивали, – ответила дама.
– Какие ценности у вас были при себе?
– Шесть крон и тридцать пять эре в кошельке. Кроме того, проездной билет и пенсионное удостоверение.
– Все на месте?
– Да.
Полицейский захлопнул записную книжку, посмотрел на задержанных и сказал:
– Так, вопрос ясен. Вы двое можете идти. Хольм останется.
Мауритссон рассовал по карманам свое имущество.
Бумажный пакет стоял на полу около двери, из него торчал длинный огурец и шесть стеблей ревеня.
– Что у вас там в пакете? – спросил полицейский.
– Продукты.
– Продукты? А ну-ка, Кеннет, проверь.
Гнусавый принялся выкладывать продукты на скамейку возле двери, куда его коллеги обычно бросали свои фуражки и портупеи, когда заходили в участок передохнуть.
Мауритссон невозмутимо наблюдал за его действиями.
– Так, – говорил Кеннет, – все точно, тут продукты, как показал Хольм, вот хлеб… масло… сыр… ревень… кофе – да, все так, как показал Хольм.
– Ясно, – подытожил суровый. – Вопрос исчерпан. Клади продукты обратно, Кеннет.
Он ненадолго задумался, потом обратился к Мауритссону:
– Так вот, господин Хольм. Вышло недоразумение. Но вы сами понимаете, такая у нас служба. Мы сожалеем, что на вас пало подозрение в преступлении. Надеемся, вы на нас не в претензии.
– Что вы, что вы! – сказал Мауритссон. – Вы только исполняли свой долг.
– Всего доброго, господин Хольм.
– Всего доброго, всего доброго.
Дверь отворилась, вошел еще один полицейский, одетый в серо-голубой комбинезон. Он вел на поводке овчарку, а в свободной руке держал бутылку фанты.
– Фу, жарища! – вздохнул он, бросая фуражку на скамейку. – Сидеть, Джек. – Сорвал с бутылки колпачок и поднес ее ко рту. Повернулся к собаке и сердито повторил: – Сидеть, Джек!
Пес послушался, но тотчас встал опять и принялся обнюхивать пакет Мауритссона.
Мауритссон пошел к двери.
– Всего вам доброго, господин Хольм, – сказал Кеннет.
– Всего доброго, всего доброго, – отозвался Мауритссон.
