и Гунвальд Ларссон остались на своих местах.
Кольберг хорошо помнил план, но не менее хорошо он знал, что Гунвальд Ларссон отнюдь не намерен следовать намеченной схеме.
Поэтому он и сам отошел в сторонку.
Гунвальд Ларссон встал перед дверью и смерил ее взглядом. Ничего, можно справиться…
Гунвальд Ларссон одержим страстью вышибать двери, подумал Кольберг. Правда, он почти всегда проделывал это весьма успешно. Но Кольберг был принципиальным противником таких методов, поэтому он отрицательно покачал головой и всем лицом изобразил неодобрение.
Как и следовало ожидать, его мимика не возымела никакого действия. Гунвальд Ларссон отступил на несколько шагов и уперся правым плечом в стену.
Рённ приготовился поддержать его маневр.
Гунвальд Ларссон чуть присел и напрягся, выставив вперед левое плечо, – живой таран весом сто восемь килограммов, ростом сто девяносто два сантиметра.
Разумеется, Кольберг тоже изготовился, раз уж дело приняло такой оборот.
Однако того, что случилось в следующую минуту, никто не мог предвидеть.
Гунвальд Ларссон бросился на дверь, и она распахнулась с такой легкостью, будто ее и не было вовсе.
Не встретив никакого сопротивления, Гунвальд Ларссон влетел в квартиру, с разгона промчался в наклонном положении через комнату, словно сорванный ураганом подъемный кран, и въехал головой в подоконник. Подчиняясь закону инерции, его могучее тело описало в воздухе дугу, да такую широкую, что Гунвальд Ларссон пробил задом стекло и вывалился наружу вместе с тучей мелких и крупных осколков. В самую что ни на есть последнюю секунду он выпустил пистолет и ухватился за раму. И повис высоко над землей, зацепившись правой рукой и правой ногой. Из глубоких порезов в руке хлестала кровь, штанина тоже окрасилась в алый цвет.
Рённ двигался не столь проворно, однако успел перемахнуть через порог как раз в тот момент, когда дверь со скрипом качнулась обратно. Она ударила его наотмашь в лоб, он выронил пистолет и упал навзничь на лестничную площадку.
Как только дверь после столкновения с Рённом распахнулась вторично, в квартиру ворвался Кольберг. Окинув комнату взглядом, он убедился, что в ней никого нет, если не считать руки и ноги Гунвальда Ларссона, бросился к окну и ухватился за ногу обеими руками.
Опасность того, что Гунвальд Ларссон упадет и разобьется насмерть, была весьма реальной. Навалившись всем телом на его правую ногу, Кольберг изловчился и поймал левую руку коллеги, которой тот силился дотянуться до окна. Несколько секунд чаша весов колебалась, и у обоих было такое чувство, что они вот-вот полетят вниз. Но Гунвальд Ларссон крепко держался исполосованной правой рукой, и, напрягая все силы, Кольберг ухитрился втянуть своего незадачливого товарища на подоконник, где он, хотя и сильно пострадавший, был в относительной безопасности.
В эту минуту Рённ, не потерявший, слава богу, сознания, пересек порог на четвереньках и принялся искать оброненный пистолет.
Следующим в дверях появился Цакриссон, за ним по пятам шла собака. Он увидел ползающего на четвереньках Рённа с расквашенным лбом и лежащий
