искорка надежды на спасение, которое она ищет во мне.
Ну не смешно ли?
Нахмуриваюсь, скрывая свои эмоции под надежной маской.
Ребенок смотрит на меня, смаргивает слезы, колеблется. Тихонько поскуливает, поднимает дрожащую руку и вытирает рукавом под носом, размазывая вполне реальную слизь по вытянувшемуся свитеру.
Напугана, несомненно. Не понимает, почему видит себя со стороны, неподвижную, мокрую насквозь, с бледным помертвевшим лицом; почему отец ее рыдает в голос, прижимая темноволосую голову к груди.
Хочу сказать ей, что бояться не нужно, но молчу. Потому что не знаю слов, не знаю языка, на котором говорит эта девочка. Не уверен даже, что смогу произнести хоть единый звук – не помню, когда последний раз слышал собственный голос.
Ребенок вдруг словно решается, сдвигает тонкие брови – на лице ее настоящая мука. Протягивает руки навстречу и ступает вперед как слепая, спотыкаясь и в самый последний миг удерживая равновесие. Вспыхивают бледно-розовым щеки. Кусает губы, всхлипывает от смущения, тянет ладони и хватает меня за рубашку, цепляется сильно, натягивая ткань.
Прижимается всем телом, тихонько поскуливая.
Делаю вдох и замираю. Мир, кажется, застывает навсегда.
Движение прекращается, бесконечные песчинки песочных часов вдруг становятся осязаемыми, они висят в воздухе, дробят пространство на миллиарды крошечных объемных точек.
Небо над головой трескается со звоном лопнувшего стекла; превратившаяся в лед молния расползается ветвями по небосводу.
Время словно пепел, медленно оседает вокруг, его можно потрогать – только протяни ладонь.
Магнитные полюса моего существования сбиваются, изменяют свое положение.
В один краткий, неуловимый миг меняется все.
Смотрю вперед, поверх темной макушки прижавшегося ко мне ребенка, мимо лежащего на земле тела, на спокойные воды озера. Почти на самой середине мелькает что-то бесформенное. Перевернутая надувная лодка. Понимаю это отчужденно, не задумываясь.
Чужие руки ныряют под полы плаща. Обхватывает меня за талию, сжимает крепко-крепко, так, как это могут делать только дети.
И мир оживает, сбрасывая ледяную корку.
Слышу пение птиц, жужжание насекомых, плеск волн о поросший травой берег. Звуки вокруг объемные, проникают в уши не спрашивая позволения. Запрокидываю голову, смотрю в темно-синее небо. Вытянутая рука, держащая Косу, дрожит от напряжения.
В груди становится тесно. Шумно выдыхаю, вдруг понимая, что дышу. Дышу так, как это делают люди.
Девочка, будто ища утешения, трется щекой о мой живот, волосы елозят по черной ткани рубашки.
И тут же что-то тянет внутри, там, где заходится запутавшееся сердце – там, где оно должно быть – выкручивает до боли, отзываясь на неожиданное прикосновение. Теряюсь совершенно, не понимая.
Беспощадный вихрь буквально обрушивается
