легко проходятся по его плечам, рукам, груди и спине, он всего на несколько секунд закрывает глаза, а когда открывает – на себя он видит ту самую, самую классную на свете куртку.
– Ну как? – она спрашивает, отпуская.
Нельзя сказать, что она не угадала.
– Здорово, – выдавливает из себя Ваня.
Он ощупывает куртку, проверяет карманы и кладет в один из них ключи от машины. Налюбуется он после.
– А третье? – он спрашивает.
Ей же надо спешить.
– Я помогу тебе, – воркует она, вновь подходя ближе, почти касаясь лицом, и Ваню накрывает её резкий, сладкий, кружащий голову запах. – Хочешь? Выберу за тебя еще одно желание.
Он проклинает свой рот, хочет укусить язык – но позже; отвечает он:
– Да.
Её светлые, янтарные волосы накрывают его, дурманя, на миг лишая сознания и превращая всё вокруг в одно сплошное золотое марево. Едва сказав это, он слышит снаружи собачий лай.
Ваня бросается к окну и видит, как какая-то ободранная серая шавка прыгает вокруг их новенькой машины.
Хвостом шавка не виляет, но явно не случайно забрела во двор и не собирается уходить.
Никогда в жизни Ваня не мечтал о собаке.
Если это сон – утром он уже не увидит эту противную псину, если нет – лай ничтожная плата за машину и классную куртку. Он достает из кармана ключи, несколько раз нажимает кнопки брелка, открывая и закрывая машину, и каждый раз она отвечает ему коротким сигналом и миганием фар. С каждым разом ему становится тревожнее.
– А я не останусь у разбитого корыта? – спрашивает Ваня запоздало, оборачиваясь.
В комнате уже никого нет.
***
Остаток ночи Ваня расставляет по местам стулья – к счастью, ни один не сломан; складывает на полки раскиданные древности, стараясь соответствовать табличкам – хотя совсем не уверен, чем отличается один кусок ржавого металла от другого. Он несколько раз обходит залы, придирчиво осматривая на предмет погрома, и только убедившись, что всё более-менее похоже на то, что было вечером, выключает и кладет на место найденный в маленькой комнате фонарик.
Кофе в его кружке давно остыл, микроволновки нет, и Ваня выливает бурую жижу – может себе позволить в честь безумной ночи, снова ставит чайник и делает новую кружку кофе, с несколькими полными ложками сахара. Пьет он на этот раз неспешно, подолгу дуя на жидкость, осторожными глотками, и всё равно успевает выпить три чашки. Он пытается стереть запись с камер наблюдения, и не уверен, что достигает успеха – программисты, продумавшие управление камерами с полсотни лет назад, наверняка слышали об "интуитивно понятном интерфейсе" меньше творцов интернет-игр.
К счастью, вряд ли пенсионер Василий Петрович лучше него пользуется техникой.
Куртка лежит на столе рядом, с головой выдавая его продажность, и Ваня то и дело косится на неё и осторожно гладит
