Это был «MAC 50». Он взял его обеими руками и стал рассматривать. Красота. Просто супер.
– Он заряжен, – сказал Маню.
Пушка и правда впечатляла – своей массивностью, размером вкрученных в ручку винтов, ощущением надежности и, если уж на то пошло, своей рудиментарностью. Антони провел пальцем по канавкам выбрасывателя. Кузен встал, подошел посмотреть и тоже потрогал пистолет.
– Покажи.
Антони нехотя отдал ему игрушку.
– Тяжелый.
Гранд снова уселся в кресло и курил очередную сигарету. Казалось, что ему вот-вот станет худо. Он попытался улыбнуться и небрежным жестом стряхнул пепел в пустоту.
– Хорошая штука. Знайте мою доброту.
Кузен положил пистолет обратно на столик. Антони жалел, что сам не прихватил его. Ему хотелось этого просто до чесотки. Интересно, каково это, когда у тебя есть такая хреновина. Такая дополнительная возможность в руках.
– Мы пойдем, – проговорил кузен.
– Да? И куда это ты пойдешь?
– Ладно, Маню…
У Гранда под глазом бешено билась жилка. Одним щелчком он запустил окурок через всю комнату.
– Ну ты наглый, сучонок…
Кузен знаком велел Антони пробираться за ним к выходу.
– Приперся ко мне, пьешь мое пиво, нюхаешь мой кокс на халяву. Ты вообще, что о себе думаешь? А?
– Слушай, – сказал кузен, умиротворяюще подняв руки, – все было клево, но нам надо идти.
– Никуда ты не пойдешь, слышь, ты?
Тут Гранда скрутил приступ тошноты, сдавил где-то за грудиной, огнем обжег пищевод. Какое-то время он пытался пересилить боль, уткнувшись подбородком в грудь и закрыв глаза. Когда он снова открыл их, зрачки его были расширены так, что казались черными озерами, бесстрастными, бездонными. Антони заколотило. Пушка лежала между ними на низком столике. Гранд нагнулся и взял ее в руки.
– Теперь убирайтесь.
Он держал пистолет со странным презрением, между широко расставленными ногами, изогнув запястье.
– Ты в порядке? – спросил кузен.
Маню был мертвенно-бледен, тяжелые капли пота катились у него по вискам. Он шмыгнул носом.
– Мотай, говорю, отсюда.
Когда Антони проходил мимо него, Гранд остановил его, ухватив тощей клешней за предплечье. Рука была горячая как огонь, Антони стало противно. Ему подумалось о СПИДе. Он знал, что через кожу его не подхватишь, об этом все время твердили по телику. Но он все равно подумал, и, когда высвобождался, по спине у него пробежал холодок.
– Иди, иди, сучонок…
Кузены вышли, хлопнув дверью. На лестничной площадке было прохладно. Они со всех ног бросились вниз по лестнице. Антони все думал, что же такое случилось с тем типом, который уселся на песика.
Ребята вернулись пешком сначала через центр, потом через Блон-Шан. Остаточное опьянение сократило расстояние, и они не заметили, как проделали этот неблизкий путь. Жара тем не менее не спадала,
