новостная журналистика разбухает в великую литературу. По умолчанию – культура.
– Ты, бабуля, похоже, писательница. Может, ты пришла из нормальной журналистики? – интересуется внучка, мечтая проникнуть в биографию бабушки.
– Литератор, сбирающийся возвестить нечто абсолютно свежее, – не слушает её бабушка, – и ещё не закодированное культурой, был, есть и будет обязан пользоваться тем самым остраняющим гвоздиком. Но не все хорошо учились в школе, поэтому частенько роют от забора до обеда, то есть сами не знают, что именно делают. Свежее в литературе уже было всё.
Жестоко. Пусти её в семинариумы Литературного института, все студенты повесятся во втором семестре первого курса.
– Бабушка-а-а! Любая молодёжь во все времена роет от забора до обеда, потому что взрослые не нравятся молодёжи. Она хочет выкинуть взрослых на помойку. Так устроен мир. Лет до тридцати.
Бабушка закуривает и молодеет, стареет, молодеет, стареет – вдох, выдох, вдох, выдох. Она любит внучку, но ненавидит споры.
– Лоскутная неосведомлённость, ныне смертный грех молодых литераторов и политиков, раньше была мила, но теперь её время вышло, наступают серьёзные времена, конец медиашоу, – и не все могут вытерпеть. Максимум, на что они согласны, – это лоскутная осведомлённость, позволяющая всегда иметь мнение. Представляешь, они даже не знают, где в России находится крест!..
– И где крест? – изнывает внучка.
– Поперечина – Урал, – как само собой роняет бабушка.
Лицо её грустно. Дометеливая Шкловского, эрудицию интеллектуалов и гордыню вообще, бабушка разжевала кривоумный термин и выплюнула. Потом, успокоившись, добавила:
– Крошечный лысенький умничек на полном серьёзе написал: «Женщина может возвысить человека». Это кто человек? Он не умел делать текст, поэтому слыл осведомлённым и тонким. Толстому, говорит, чеховская Душечка идеалом женщины казалась. Да Толстому, чтоб столько написать, нужна была рабочая обстановка и спокойная душа. Он бы перемолол под это дело любую женщину. Любую довёл бы до идеального состояния… Душечка – это душа писателя, а не идеал женщины. Почему никто до сих пор не понимает, что Чехов вымечтал Душечку, так сказать, ну-хотя-бы-на-бумаге, покуда любил актрису. Наши классики как попадут под каток душеведа, так потом лет сто не разгребёшь, всё шипеть будут: он внёс, он дал, он почувствовал. И особенная фишка: он хотел сказать. А этот, малютка наш долгожительный, дробил и крошил тексты на абзацы, когда ленился приклеить рему к теме, или рука сама дрожала от страха, что выдаст его тривиальность. Абзацы, видите ли, изобрёл!.. Но он мощно всех надул, очень мощная мистификация. Вампир и безбожник, интеллектуал безграмотный. Слава Богу, что теперешним добрым литературным молодцам за неосведомлённость памятников не поставят.
– А что случится? Какова теперь плата за неосведомлённость? – улыбается внучка, полагая, что всё это – очередной чайный трёп очумелой старой зануды.
В ответ бабушка тоже улыбается
