ещё вот что сказал: «Политический обозреватель – это тот, кто способен сформулировать интересы власть имущих». Правда, отлично сказано?
– Превосходно. Очень умный человек, бабушка. А что – в ваши времена уже знали слово секс?
Она задумалась.
– Современный половой член очень мешает мужчинам видеть мир и работать над собой. Косность – на стержне, в собственной сути стержня, который обязан встать, отреагировав на привычное раздражение. Женщине проще: она не так прямолинейна. Отдыхай.
Внучка потрясена. Прежде она не задумывалась над вполне очевидной способностью члена быть современным или старомодным, доисторичным или футуристичным.
Бабушка выжидает минуту и возвращается в себя:
– Теперь меня объяла лёгкая политическая грусть: мужики спятили. Поэтому я пишу, а вы все судите сами: стоит в меня вкладывать или не стоит? Я так думаю: теперь же надо всё описать! Ты слушаешь?
– Да, бабушка. Ты, оказывается, что-то пишешь. Мемуары? Стихи? Прозу? Я заинтригована.
Бабушка молчит. Перечень жанров как-то сбивает накал беседы, и я перехожу на другие рельсы:
– Скажи: что во власти ужасно?
– Не скажу. Закрытая тема. Ужасная тайна.
– Я никому не скажу.
– Да и скажешь кому – и что? Решат – сумасшедшая.
– Отлично. Говори. – Я иногда настойчива.
– Стремление к личной власти – болезненное извращение, – вздохнула бабушка. – Например, какое-нибудь масонство; оно необходимо властителям, поскольку без черной магии они не вырвутся на кажущийся им верх. Они вынуждены продлевать свою жизнь как можно дольше, поскольку знают, что за гробом у них очень несимпатичная перспектива: быть слугой того демона, который помогал им при физической жизни.
– Да, – согласилась я, – обязательно скажут: сумасшедшая. Впрочем, я читала, что все, кто в настоящей власти, мыслят оккультно. Ты училась или так, самодеятельно?..
– Не огорчайся: все мысли стары, как само древо познания. Они росли на нём как его ветви, листочки, были соками, корнями, наконец, плодами – всё же понятно! Древо познания так же иерархично, как весь наш мир. – Бабушка погладила внучку по голове. – Про твоё сумасбродство тебе неминуемо скажут сотни раз. Ну, если, конечно, будешь меня слушаться.
Бабушка и в этом оказалась права.
«У всех свои палки», – подумала я, натолкнувшись на маленькую кругленькую тётеньку. Она нервно тыкала в порог вагона большой белой толстой клюкой, нащупывая путь, а со спины на неё напирала метротолпа, в авангарде которой выделялась великорослая деваха с лыжами в руке.
Лыжный букет с коротким стуком опустился на тётенькину голову. Слепая вздрогнула от удара и, подсобравшись, преодолела препятствие. Деваха не заметила инцидента и не извинилась. Я выбралась на перрон, оглянулась на бабулю, на деваху, но их уже втянуло в вагон, и толпа вмялась вослед, и все их палки тоже.
В
