Грязная одежда блестела засохшими пятнами крови – как своей, так и чужой.
– Зачем вы здесь? – хриплым шёпотом спросила девушка, молодая врачевательница, появившаяся внезапно, словно сотканная из дыма. Её призрачная красота, подчёркнутая усталостью и бесконечной печалью, не могла оставить равнодушным самого чёрствого мужчину во всём мире.
– Переживаешь за покой калек? – спросил чужак, в надежде лишний раз насладиться движеньем её пухлых губ.
– Зачем вы здесь? – настойчиво повторила девушка. Чужак завёл руки за спину и криво усмехнулся. Он потратил слишком много времени на поиски и не собирался уходить с пустыми руками. – Вы пугаете больных. Уходите!
Маленькие кулачки сжались в неясной угрозе. Ближайшие раненые, внезапно почувствовав прилив сил, жутко застонали. Их тревога немедленно передалась другим, и вскоре больничный воздух задрожал от гула воющих.
– Я пришёл к твоему хозяину, – медленно, подбирая каждое слово, проговорил он. Искры, яркие огненные всполохи в ожесточившихся глазах девушки, постепенно затухали. – Успокойся, никому не нужны неприятности. Позови его.
– Кого?
– Сама знаешь. Мастера Гримбо, – добавил он, стараясь не рассматривать накрытые тряпками тела. Уродства, особенно в виде жутких ранений, всегда вызывали у него странную неприязнь. – Я буду ждать за палатками, но недолго. Так и передай. Он знает правила.
– Кто ты? – выразительно спросила она одними глазами.
– Волот, – буркнул чужак, отшатнувшись. Девушка удовлетворённо хмыкнула, разом получив все ответы из глубин его подсознания. – Старый знакомый.
– Прогуляйтесь, – проворковала она с удовольствием, вызванным чувством собственного превосходства, отметив первую зелень на побледневшем лице. – Я позову мастера.
Ночной воздух, напоенный травами, обжёг лицо и лёгкие свежим холодом. После дурманящего тумана госпиталя перед глазами мельтешили разноцветные пятнышки, синие с красным. Привалившись на шаткий забор, обычно служащий местом привязи лошадей, он побрёл в сторону, не разбирая дороги. Пальцы скользили по мокрым волосам, стараясь убаюкать тупую боль в голове. Почти чувствуя, как под ними пульсируют надувшиеся вены, он судорожно вздохнул и крепко зажмурился.
«Раз, – отрывисто прозвучало в глубине сознания. Глухой старческий смех проносился эхом, вторя каждой мысли. Пронзительно запищали крысы, в нос ударил тошнотворный запах гнилого мяса. Дрожащие картинки, навязчивые образы чужих кошмаров мелькали во тьме, удары собственного сердца заглушали прочие звуки. – Надо собраться… Раз… Вдох… Два… Три… Выдох».
Наваждение отступало. Воздух становился теплее, сквозь плотно сжатые веки показалось алое пятно огня. Он очутился на самом краю лагеря, буквально лбом упёршись в частокол.
– Всё в порядке? – неожиданно мягкий и приятный голос, полный отеческой заботы, заставил его обернуться. – Я
