надоесть своим неповиновением, и теперь, когда ему в лапы попалось нечто по-настоящему интересное, он не собирался отвлекаться на такие мелочи, как человеческие ссоры. Женщины остаются женщинами, даже когда обращаются в древние кошмары рода людского.
– Может, хватит уже играть дурацкую роль докторишки? – подхватила Марфа, без всякого интереса наблюдая за умело проводимой операцией. Стяжка, ещё одна. Узелок. Промочить рану травяной настойкой, проверить пульс. Без изменений. Проклятье, слишком много крови было потеряно. Сердце охотника билось из последних сил, скорее из привычки, чем по необходимости. Ледяной лоб не внушал даже смутных надежд на спасение. Гримбо сполз на подставленный помощницами стул, сокрушенно качая головой.
– Он умер, – безразлично подтвердила Марфа. Он спрятал лицо за ладонями. – Но его никто не знает, никто не видел. Никто не хватится. Закопаем. Как и прошлого, за забором.
– Нет, – неспешно ответил доктор, с силой потирая заболевшие от неразрешимой проблемы глаза. Оскалился, довольный собственной прозорливостью. Подскочил, точно ужаленный, и вновь вернулся к телу, весело пощёлкивая пальцами. Произнёс несколько простых заклятий и вдруг почувствовал неприятный зуд в суставах рук. Растёр локти, удовлетворённо хмыкнул.
«Амулеты», – догадался доктор. Похлопал по карманам Волота, зашипел от боли, небрежно отбросил в сторону несколько рунических камней.
– О, мастер, ты хочешь прикопать его тело где-то тут? – с энтузиазмом спросила Юлка, заметно оживившись. – Это будет нечто, правда. Неупокоенные души – самые забавные.
– И самые вкусные, – подтвердила, жадно облизываясь, Марфа. – Я рада, что ты вернулся. Стал самим собой. Надоел этот вечный спектакль, Молок, честно. Не для того мы обращались в…
Ещё несколько амулетов упало наземь; раскалённые добела, они едва не угодили в девушек.
– Ты что, совсем?! – испуганно заорала Юлка, уворачиваясь от заговоренного камушка. – Я говорю, Молок, в последний раз! Выбирай, либо…
Гримбо не повёл и бровью. Почерневшие, налившиеся первозданной силой руки тщательно прощупали складки одежды умирающего. Даже сейчас, на пороге смерти, охотник умудрялся доставлять ему неудобства и отвратительную в своей вязкости боль. Люди. Скверный народец.
– Да, ты и правда стал скучным, – мстительно подтвердила другая, топнув камешек подальше. – И мерзким. Быть человеком по своей воле, это странно.
– Хватит, – изменившимся голосом пробубнил Молок.
– Но ведь… Ай!
Молок резко махнул рукой, девушки схватились за шеи, повиснув в воздухе. Он щелкнул пальцами, случайно высек искру из почерневших когтей. Разгладил поредевшие волосы, украдкой ощупывая выросшие бугорки на затылке. Ему удалось предотвратить полное превращение, но любое, самое маленькое раздражение могло качнуть маятник шаткого равновесия. Тихо зарычал, обошёл девушек вокруг. Сдавленные
