было все равно напоследок-то оторваться.
– Миха, вот давай я сам буду решать – с кем и когда. Не люблю пьяных баб. Они мне почему-то кажутся плохо вымытыми.
– Так ты бы в ванну ее, – заржал Миха, как в студенческую юность. Потом он опять стал серьезным.
– Тут такое дело…
– Я знаю. Федорович насвистел? Там все нормально.
Оказывается, Мишка ничего не знал о нашем разговоре. Я обозначил в нескольких словах суть ситуации.
– Ни хрена себе, дела в нашем колхозе. И чё, Алёнка у тебя сидит в кабинете?
– Да.
– Даст ист фантастишь. Это «жжж» неспроста. Хотя… ну если ты в теме… наверное, у него с женой вышли рамсы из-за Алены. Жена у него баба тертая, да и зависит он от нее. Ну, ты смотри, не вляпайся. Сам думай, короче. А я по другому поводу хотел поговорить. Завтра корпоратив.
– Ага. Большой рахмат тебе, за то, что рассказал про наши музыкальные дела.
– Ну, а чего? Я что хочу предложить – давай тряхнем стариной? Как раньше? Не слабо?
– Миха, ты с дуба рухнул? Я сто лет не играл и не пел.
– Талант-то не пропьешь. Помнишь, как в ДК железнодорожников зажигали? Бабы там сиденья посносили.
– А что петь будем? Свои? Так это не проканает сейчас. Да и вообще, я не вытяну. Надо что-то более камерное.
– А давай эту, – загорелся Мишка и окончательно стал тем самым Михой–барабанщиком, который сносил разум своими синкопами
Миха напел куплет бешено популярной лет тридцать назад песни. И я моментально понял, что да – я спою ее. Это было продолжение цепочки случаев, которым не было пока названия. Но они предвещали события, очень важные для меня.
– Ты на гитаре, и на вокале. Басист и клавишник у нас есть – с ходу врубятся. А я подстучу.
Мы замерзли и разошлись по кабинетам. Возле моего стола стоял черный футляр. Я вскрыл его. Там была очень хорошая полуакустическая гитара. Когда-то такие гитары стоили примерно, как «Запорожец». Пришлось вызывать такси, что бы вести породистый инструмент домой. И дома я уже был благодарен Гарику за его идею – у меня появилось конкретное занятие. Я вспоминал гитарную партию, и напевал вполголоса, сидя на кухне. На какое-то время показалось, что мне опять 18 лет. И что не было впереди всей этой изломанной и разбитой на куски жизни. Наконец, пальцы вспомнили все.
***
Корпоратив начинался в 17 часов. За час до этого мы сидели в Мишкином кабинете. Я тихонько играл и обозначал голосом песню. Миха отстукивал ритм карандашами и ногами. Я видел, что он ничего не забыл.
Пора было идти в кафе. Там было нарядно. Собирался народ. Вип-места – два столика на небольшом возвышении, за лакированной балюстрадой пустовали.
Верхний свет в зале приглушили. Зато стало светло на сцене. Музыканты в блестящих черных рубашках и белых брюках стали негромко исполнять прохладную джазовую композиции. Народ потянулся за столики. Потом все встали. Вошел Гарик со своей свитой. Рядом с ним шла не Алена, а судя по всему, жена. Раньше я ее никогда не видел.
