капитализма, Александр Николаевич и был определён на вовсе «не пыльное» и очень «тёплое место» директора ИМЭМО. Но интриган Горбачёв не был бы интриганом Горбачёвым, если бы не совершил дополнительное поползновение – через вползание в душу Андропова – и Яковлев был «проведён» советником ЦК по совместительству. Ни для кого – а для Романова особенно – не являлось загадкой то, что этот советник там насоветует!
Анализируя назначения, Григорий Васильевич почти физически ощущал шевеление волос на голове: Юрий Владимирович назначал… назначенцев Михаила Сергеевича! По недогляду – или умышленно – наверх просочились не только Рыжков с Лигачёвым, но и такие «бойцы идеологического фронта», как Медведев и Кручина. Первого Андропов «посадил» – увы, не в Лефортово: на науку, Заведующим отделом ЦК. Это должно было обеспечить невиданный рывок в науке… о превосходстве рыночной экономики над плановой, а «общечеловеческих ценностей» – над «моральным обликом строителя коммунизма». Ну, а Кручине тоже нечего было кручиниться: должность управделами ЦК позволяла управиться… не только с делами ЦК, но и со своими личными. А заодно – и с теми, кто мешал бы… мешать личные дела с государственными.
Из старых знакомых «поднялся» только Гейдар Алиев. Это повышение не трогало Григория Васильевича, потому что не задевало. Ведь ещё в сентябре, за пару месяцев «до отхода», Леонид Ильич планировал заменить им «окончательно выздоровевшего» Кириленко. Но очередная хроническая «временная нетрудоспособность» помешала Генсеку довести Андрея Павловича до Новодевичьего кладбища: по устоявшейся партийной традиции, «отставной козы барабанщик» не имел право на упокоение у Кремлёвской стены. Потому что иерархия – она и гробу иерархия!
Романов мало пересекался с Алиевым – но мужик вызывал у него уважение одним лишь фактом причастности к КГБ. Кроме того, Алиев был умён, деятелен и образован: как-никак – три восточных языка. И это – при том, что члены Политбюро в основном знали два языка: русский разговорный и «русский разговорный». До того, как «подняться» самому, у себя в Азербайджане невероятно обходительный Алиев занимался конкретным делом: поднимал республику. И поднял – да так, что она стояла на ногах крепко, не шатаясь. И неважно, что «опоры» приходилось выбивать в России – и даже из-под неё!
Конечно, по части славословия Леониду Ильичу он явно перестарался, затмив «поэтически-политическими» изысками даже классические здравицы халифам времён «Тысячи и одной ночи». Читая «Правду» с отчётом о пребывании Леонида Ильича в Баку, Григорий Васильевич «хохотался до упаду»: оказывается, «пройдут года и столетия – а благодарный азербайджанский народ никогда не забудет этот день». Имелся в виду день, в который дееспособного на полпроцента Леонида Ильича «предъявили» населению столицы Азербайджана.
Но, заслуженно не одобряя «перегибы» и «переборы»,
