получилось. Она неосознанно все убыстряла и убыстряла шаг, а последние оставшиеся до дома сто метров практически бежала. Воображение рисовало ей такие картины, в которые не хотелось вглядываться. Память не отставала от воображения, напоминая, например, о том, что в прошлом году из-за неисправной проводки, которую не чинили с брежневских времен, сгорел трехэтажный дом на улице Победы, хорошо еще, что без жертв обошлось. А этой весной был взрыв газа на Комсомольской, но там дом уцелел, только две квартиры выгорело – «взорванная» и та, что располагалась над ней.
Слава богу, дома все было в порядке. Ниоткуда не текло и не пахло горелым. Сын, уходя из дома, даже форточку на кухне не забыл закрыть. Ее приходилось держать закрытой с тех пор, как в нее повадился лазить соседский кот Гугенот, сокращенно – Гуга. Кот вел себя интеллигентно. Открывал лапой дверцу мойки, проводил ревизию содержимого мусорного ведра, в котором обычно не было ничего интересного, потому что привычки копить мусор у Елены не имелось, и уходил обратно тем же самым путем. Если бы он на обратном пути не драл когтями занавеску, то по поводу форточки можно было бы и не заморачиваться – пусть себе гуляет. Глядя на дырки, Рома смеялся и говорил, что Гугенот тонко чувствует веяния моды. Если в моде рваные джинсы, то и занавески тоже должны быть драными. Елена считала иначе. Доставала с чердака рулон, купленный четверть века назад мамой, которой хотелось хоть как-то «спасти» стремительно обесценивающиеся советские деньги, отрезала метр шестьдесят и шила новую занавеску. Что интересно, у себя дома Гугенот по занавескам не лазил, Елена специально интересовалась у соседки. С людьми тоже так бывает, дома они одни, а вне дома совсем другие.
Елена не успела переодеться в домашний халат, когда лежавший в сумке мобильный вызвонил «калинку-малинку» – мелодию, установленную на звонки сына. Елена обрадованно – объявился, бродяга! – достала телефон, поднесла к уху и… услышала незнакомый мужской голос, деловитый, с хрипотцой:
– Я разговариваю с Гурбиной Еленой Анатольевной?
– Да, – похолодев, пролепетала Елена, чуя недоброе.
– Вы мать Гурбина Романа Станиславовича?
– Да, – ответила Елена и тут же начала засыпать собеседника вопросами: – Что с ним?! Он в больнице?! Где?! В каком отделении?! Что случилось?! Почему он сам не позвонил?! Кто вы такой?! Откуда у вас Ромин телефон?
– Успокойтесь, пожалуйста, – все так же деловито сказал голос. – С вами говорит дежурный по ОВД капитан Печенин. Ваш сын у нас. С ним все в порядке. В физическом смысле. Вам надо подъехать в отделение. Желательно поскорее.
– Что значит «в физическом смысле»?! – От этих слов Елена не успокоилась, а взволновалась еще сильнее. – И что он делает в отделении?
– Все подробности на месте, – ответил капитан. – Паспорт не забудьте.
И телефон отключился.
Елена не помнила, как вышла из дома и как бежала по городу до отделения. Этот четвертьчасовой промежуток
