можно поверить в то, что с тобой якобы произошло, если ты ни черта из всего этого не помнила? А наличие вздутого живота, ноющей боли и прочего дискомфорта ещё не значили ровным счетом ничего. Ко мне ведь для того и приставили сиделку, чтобы я не разглядывала, не щупала себя и не отвлекалась на всякие дурные мысли. Ты же всё предусмотрел заранее, так ведь?
– Это говорит лишь о том, что тебе уже давно пора было выйти за муж и родить, как минимум троих белобрысых карапузов! С организмом и с природой в таких вопросах лучше не шутить!
Ну как же не вставить по этому поводу своего веского и глубокомысленного заключения. Как будто кроме нас здесь находился ещё один не менее важный свидетель, для которого в сущности и предназначались данные слова. Лично меня они совершенно ничем не задели. Я и не собиралась спорить об этом с Сэм, тем более сейчас и о том, что это вообще-то мне решать когда, за кого выходить за муж и сколько рожать детей.
– Босс, как же я рада видеть тебя живой и почти здоровой! – Робин Поланик всё-таки решила не ждать своей очереди, а буквально влезла со своим более сдержанным поцелуем в щечку между мной и Сэм, и даже умудрилась потеснить недовольную её появлением Саманту Грин какой-то увесистой штукой в руках, схожую на вычурную поделку искусственного карликового дерева. – Я сама вчера без снотворного не смогла заснуть! То и дело порывалась сюда каждый час, при чём начинала собираться, как на работу, хватая планшет, рабочие записи, расписание и всё в таком духе. Разве можно так нас пугать, босс? Я до сих пор от шока не отойду! Мне всё время хочется плакать. Я в жизни так никогда не пугалась!
И она действительно едва не заплакала, скиснув своей абсолютно не накрашенной мордочкой в точь-точь, как тот брошенный на тротуаре несчастный щеночек. Ещё секунда и заскулит во весь голос на весь этаж госпиталя.
– Робби, малыш, ну что за глупости! Со мной всё замечательно. Ну сделали мне несколько проколов в животе, ну накачали его изнутри углекислым газом… Считай из меня просто вытянули образовавшийся там инородный предмет. И меня заверили, что лапароскопия самый безвредный и щадящий метод хирургического вмешательства. При других обстоятельствах, я могла бы уже через пару дней встать и уйти отсюда. Да мне и швы снимут уже через неделю!
– Инородный предмет? – у Робин (и у Сэм кажется тоже) отвисла челюсть. – Это… это же был двухмесячный плод… эмбрион! Маленькая Алисия Людвидж или маленький Брайан Степлтон! Если бы он не зацепился в маточной трубе, то мог бы сейчас развиваться, как и положено, в матке! А его просто взяли и высосали из тебя, как какую-то доброкачественную опухоль!
– А кто вам сказал, что он двухмесячный? – у меня тоже впервые за всё это "утро" ещё больше отхлынуло от лица крови и ударило в голову нежданной отдачей реанимированных эмоций (и честно говоря не знаю из-за чего конкретного – из-за того, что Поланик назвала тот удаленный сгусток непонятно чего именем Брайана, или что напомнила по чьей на самом деле вине
