style="font-size:15px;"> Сабина не дала себе труда задуматься над тем, что скрывалось за этим предложением.
– Нет, нет, барон, это будет слишком, нельзя ведь так злоупотреблять вашим чувством, это будет недостойно меня и вас…
Барон не настаивал. После рыцарского порыва обычное человеческое едкое горе заливало его.
– По крайней мере, позвольте узнать имя счастливца, – грустно произнес он.
– Отчего ж нет, его зовут Андре, он живописец и живет на улице Тур-Доверн…
Имя и адрес живописца тут же отпечатались в память барона.
– Будьте уверены, что мной руководит не только любопытство, я мог бы быть полезен не только вам, но и ему, у меня достаточно влиятельных знакомых…
Бедный барон, он не знал, что женщина, как бы благоразумна она ни была, никогда не потерпит покровительства тому, кого она любит!
– Позвольте поблагодарить вас, барон, но Андре не нуждается в покровительстве, он сам добьется всего…
Сказав это, она тронула шнурок сонетки.
Вошел лакей.
– Докладывали ли вы графине о приезде барона?
– Никак нет, мы получили приказ графини, что сегодня она барона принять не сможет.
– Почему же вы мне этого не сказали в самом начале, – резко спросил тот и, поклонившись Сабине, вышел очень недовольный собой.
«Этот тоже достоин любви», – подумала Сабина, провожая его глазами.
Она поспешила к себе наверх, чтобы, как можно скорее написать Андре, как вдруг в передней раздался голос другого посетителя, который непременно требовал, чтобы его пропустили к графу.
– Черт бы вас побрал, – кричал он, – мне нет дела до его приказания вам, мне необходимо его видеть, и я увижу его! Сию минуту доложите обо мне или я обойдусь без ваших дурацких докладов!
Посетитель был не кто иной, как сам барон Кленшан, друг юности графа, единственный свидетель трагического случая. Тот самый барон, который имел забавную привычку доверять ежедневно бумаге все, что происходило с ним в жизни. Он был среднего роста, обычного сложения, обычной внешности. Словом, в нем не было ничего выдающегося или даже просто заметного. Одет он был тоже сообразно.
В молодости он был очень методичен, к старости почти помешался. Двадцать лет ежедневно он проверял, так ли бьется у него пульс, в сорок надоедал всем и каждому рассказами о переменах в своем здоровье…
Сейчас он был так взволнован, что забыл даже поздороваться с Сабиной.
– Столько душевных переживаний! – кричал он, – и в довершение я еще и съел сегодня больше, чем мне положено! Разумеется, мне понадобится полгода, чтобы прийти в себя!
При виде графа, который вышел ему навстречу, он бросился к нему и закричал еще громче:
– Октав! Ты должен спасти себя и меня! Если ты не уничтожишь договор о браке своей дочери с…
Быстрым движением руки граф Мюсидан зажал ему рот.
– Ты что, не видишь, Сабина здесь?
Девушка,
