если я прав… Честно говоря, я думал, ты сам догадаешься и проявишь инициативу, но по-видимому ты думал о других вещах, и я сам решил тебе все сказать. Ты знаешь, что Софочка – наша единственная дочь, наша надежда, надежда всего нашего рода.
– Я понимаю.
– А если ты понимаешь, ты сам должен сказать ей, что хочешь принять нашу веру.
Мстислава бросил в жар. Он никогда не был религиозным фанатиком или воинствующим атеистом, но подобный шаг требовал от него большего, чем уволиться у одного бога и поступить на службу к другому: ОН ДОЛЖЕН БЫЛ СОВЕРШИТЬ ОБРЕЗАНИЕ! Обрезание милого органа, который, положа руку на сердце, Мстислав очень любил. Тот орган Мстислав считал своим единственным верным другом, предать которого… было БОЛЬНО! А боли, физической боли, он боялся больше всего на свете.
– Извините, – сказал он, побледнев, – но я вынужден сказать «нет».
– Нет? – удивился тесть.
– Дело в том, что я тоже ценю традиции своего народа.
– Однако же это не помешало тебе жениться на Софье, войти в наш дом. В наш! Ты пришел в наш народ, а не…
– Я все понимаю…
– Что ты понимаешь? Думаешь, я позволю, чтобы потомками нашего рода стали необрезанные гои?
– Но почему я должен калечить свое мужское достоинство?
– Достоинство? И ты ставишь кусок мяса выше интересов семьи?
– Вам легко говорить, это не ваше мясо.
– Я обрезан.
– Все правильно. В детстве. Потому что в зрелом возрасте только сумасшедший станет себя добровольно увечить ради какой-то древней глупости! – завизжал вдруг Мстислав.
– Ах вот оно что, ты просто чмо! Ты не гой, ты – необрезанный филистимлянин, – сказав это, тесть вошел в дом.
Мстислав понуро поплелся следом. Ему было муторно.
Жена, милая, обожаемая Софушка, лежала в постели и читала книгу. Вот оно – настоящее счастье, подумал Мстислав, и как можно ласковее приблизился к жене.
– Чего тебе? – зло спросила Софья.
– Мр-р, – по инерции ответил Мстислав.
– Пошел вон, урод, я с филистимлянами не сплю!
В эту ночь ему пришлось ночевать на диване в гостиной. Утром, набравшись храбрости, он вошел в кабинет тестя.
– Чего тебе? – просил тот, не глядя на Мстислава.
– Я хочу развестись.
– Не понял? – сказал тесть и как-то неприятно на него посмотрел.
– После того, что случилось, думаю, нам с Софьей лучше развестись.
– Забудь об этом, – отрезал тесть.
– Но почему?
– Потому что с филистимлянами не разводятся. С ними сражаются не на жизнь, а на смерть.
– Тем более.
– Ты можешь, конечно, подать на развод, но как ты собираешься жить?
– Ну жил же я как-то раньше.
– Раньше, – тесть рассмеялся, – не думаешь же ты, что я оставлю тебя просто так в покое?
– Почему?
– Потому
