оправу, он устало смотрел своими серыми глубокими глазами на лохматого, похожего на нехоленого кота, Ваську Новикова, и прихлёбывал чай из стакана в медном подстаканнике, какие обычно подают в вагоне поезда. Возможно, этот был родом оттуда же.
Софер помешал чай серебряной ложечкой, гипнотично звякая металлом по краям стакана, и в очередной раз сделал глоток, а потом цокнул языком и всё же нарушил молчание.
– Видно, ты думаешь, что я тебе не поверю? А это зря.
Софер посмотрел на Ваську, тот его почти не слушал, он лишь опустил голову с густой копной волос к полу и неудобно прижал костяшки кистей вывернутых рук друг к другу. Доктор продолжил:
– Я лишь хочу помочь… освободить вас от этой тяжкой ноши. Расскажите мне и вам полегчает.
– А может… это действительно так? – Васька оббежал взглядом Софера. Тот коротко кивнул. – Хорошо, расскажу, – он достал из внутреннего кармана самокрутку и заложил её за ухо. Недолго думая, он пригубил свой стакан, в нём был самогон. Потом он минутку подумал, и, наконец, начал рассказывать.
2
– Началось это десять лет тому назад. В тот самый день, как мы с женой переехали в этот дом. Помню как сейчас, мы приехали сюда на чужой телеге со всем, что у нас было, и увидели свой надел. Мы тогда были очень счастливы, что прошли через столько мучений и наконец, обрели своё место в мире. Я сразу полюбил эти просторные комнаты. Полюбил баню и сарай. У нас ведь ничего раньше не было. Должно быть, мною тогда вместе с простым человеческим счастьем завладела полная слепота, понимаешь? Я просто не мог поверить, что здесь живёт… что-то ещё… я тогда в первый день как раз и заметил небольшую дырочку в стенке погреба. Шириной может в палец всего-то. Думаю, просверлил кто, или мышка прогрызла. В общем… тряпкой забил и ушёл оттуда. Ведь у меня жизнь пошла, весь день в заботах, и… Катя тогда родилась. Кто вообще обратит внимание на такую мелочь?
Потом я одной бессонной ночью вспомнил об этой дыре: мне привиделся кошмар, будто бы оттуда вылез палец, а потом чья-то рука… голова… и всё тело. В дрёме я видел, как он стоит надо мной, тянет руки, желая задушить. Я вскочил весь бледный в холодном поту, и у меня эта чёрная дыра везде мерещилась. До самого утра. Я лежал под одеялом и что только в голову не лезло.
Когда встало Солнце и пропели первые петухи, я всё же заставил себя приползти к погребу. Представь, дверь была приоткрыта. Всего на ладонь. Но как забилось моё сердце! Я пытался поверить в то, что это гулял ветер или кто-то из домочадцев забыл запереть на задвижку, но я не смог, страх взял своё… и мне пришлось платить, пришлось спускаться вниз навстречу нечистому. Не мог же я оставить всё как есть? Одна только мысль о том, что по ночам по дому будет бродить нечто, убивала во мне человека, растаскивала на части душу.
Я отворил дверь. И шагнул туда, будто заворожённый. С каждым скрипом ступени мне становилось всё хуже и хуже, будто бы пресс давил на меня. А потом… потом я осознал, что нахожусь в кромешном мраке, один. Я представил, как сверху захлопывается дверь, и я остаюсь в компании
