узнать о других созданиях подобных ему, ведь, по словам знакомого тот являлся кем-то очень похожим на него внешне. Нет, были и отличия, скажем, в строении черепа и форме ушей, но всё же… хотелось бы удостовериться, что он не лжёт и при этом не попасться в ловушку частных охотников или же комитета госбезопасности. Кто знает, какие эксперименты они будут ставить. Вероятно основанные на инвазии и умерщвлении.
Зорин прикоснулся к вискам, пытаясь настроить себя на прогулку и на то, чтобы разом отогнать все мысли о дурном. Процесс шёл не особо удачно. В положении, в котором он находился, конечно, были положительные моменты, но такие мимолётные и невзрачные… иногда наш герой спрашивал себя о том, сможет ли прожить остаток жизни в таких условиях, не сойдёт ли с ума, и не зачахнет ли, как срезанный цветок. И ответов никогда, никогда не было. Одна лишь мысль о холодной норе пробирала всё тело ознобом и дрожью и заставляла откинуть все размышления о какой-то несбыточной другой жизни.
Он подошёл к шкафу и взял маленькую шкатулку с одной из полок, уставленных интересными вещицами. Среди них были белые, как мел ракушки, резные фигурки самых разных животных из минеральных пород, кусочки малахита и янтаря. И покрытые налётом патроны всевозможных калибров. Последние обычно попадались при рытье земли в заросшем и заброшенном поле. Сначала он не знал, для чего они нужны, но потом появилась необходимая информация. И Зорин стал по-другому к ним относиться. Он опасался оружия, испытывал отвращение к его отвратительной и бездушно прямой натуре. Он хотел выкинуть то, чему нет места в этом мире. Закопать обратно и забыть, но всё никак не мог на это решиться. Во-первых, он, как бы это иррационально ни звучало, боялся лишиться частицы себя, даже такой сомнительной, как эта. Он считал, что во времена одиночества и меланхолии только целостный мир, собранный в этом серванте спасёт от себя самого. Во-вторых, Зорин боялся за собственную жизнь в этом недружелюбном и отталкивающем мире. Он думал, что возможно когда-то придётся применить их по назначению. Но к счастью время пока не пришло.
Зорин осторожно открыл крышку. На дне на бархатной подстилке лежал медный ключ, изрядно потемневший в некоторых местах. Это был не просто ключ, это был проводник в другой мир (конечно в метафоричном значении). В ужасный мир, если говорить начистоту. В худшие минуты своей жизни, он ненавидел всё, что было за границами квартиры. Он не представлял существования без панциря, состоящего из стен и занавесок. И всё же, он каждый раз мирился с собой и выходил наружу. Озирался по сторонам и крался по переулкам. Нечто в этом было приятное, но скорее всего это чувство было лишь кратковременной иллюзией. А вот долгосрочные последствия были настоящими. Зорин с каждой вылазкой становился всё пугливее и агрессивнее без всякой причины. Он часами осматривал привычную обстановку в поисках чего-то неестественного. Не находил, садился в кресло и тщательно проверял, всё ли на месте. От этих проверок стала болеть шея и в скором времени
