Дома он пересчитал деньги. Ни хрена себе, годовая зарплата доцента!!! Ура, процесс пошёл. И действительно, за первой экспертизой последовали ещё, и ещё, и ещё… Практически два, а то и три раза в квартал Фёдор выезжал на место или иногда картины привозили к нему домой. Одна из комнат в их квартире была оборудована под мамину мастерскую, а теперь в ней работал и Фёдор. Антураж производил дополнительное благотворное впечатление на клиентов – картины на стенах, мольберт, этюдники, полки с кистями красками, стол для кройки, театральные костюмы, компьютерный угол, всё это как бы демонстрировало, что не хухры-мухры, а специалист таки!
Большая часть картин, которые доставались Фёдору, были подделками. Часто откровенной халтурой, иногда более искусной, несколько раз очень и очень профессионально изготовленной, да так, что приходилось бежать сначала за коньяком, затем к Сергею Ивановичу. Но попадались и реальные картины. Деятельность Фёдора приобрела определённую известность, музейщики откровенно завидовали, но конкуренцию Фёдору составить не могли. Музей в основном был ориентирован на западную живопись и специалисты по русской с Фёдором не ровнялись. Он был совсем бедненький, и специалистов высокого уровня просто не мог себе позволить. Те, которые были при большевиках, не выдержали нищенского содержания и разбежались. В основном за пределы города, да и страны. Про институтских же коллег и говорить не приходилось. Периодически всплывала налоговая, но прихватить его не могла, так слегка пугала. А вот родная милиция заявилась в лице начальника отдела. Его интерес был простой – Фёдору передавали список краденых картин и просили в случае попадания в его руки чего-нибудь из него, информировать. Фёдор и не сопротивлялся – уголовный кодекс совсем не налоговый и он его чтил. Первое время сумма гонорара определялась заказчиком. Чаще всего она полностью устраивала Фёдора, редко была с его точки зрения недостаточной. После нескольких поездок в Питер по приглашению Ильи Григорьевича Фёдор по совету и с его помощью составил прейскурант. Точнее два – один для Питера и Москвы, другой для своих, местных. Цены, естественно, отличались в разы. Но общим был перечень видов экспертизы – от самой дешёвой, типа сколько стоит, если это то, что заявляет продавец, до серьезной экспертизы, за которую часто приходилось Фёдору бегать не только за коньяком, но и в банк за наличными. Не малыми, между прочим. Жизнь засверкала новыми яркими красками, и Фёдор свёл нагрузку в институте до возможного минимума, чем чрезвычайно обрадовал коллег, получивших дополнительные часы, дипломников, аспирантов и прочее, что существенно увеличивало их содержание.
Рост материального благосостояния, наконец, дал возможность Фёдору перейти от путешествий во время отпуска по бывшей Родине к поездкам за её пределы. Тут надо сказать, что увлечение передвижниками было для Фёдора работой, такой же, как например, вытачивание деталей токарем шестого разряда. Он любил эту живопись разумом, а вот сердце принадлежало совсем
