свело скулы от мысли, что могло случиться с Годивой, будь на его месте кто-то другой из воинов. Её бы не пощадили. Нежность приняли бы за слабость, неискушенность за уродство, красоту сделали яркой причиной, чтобы надругаться самым изощренным способом.
Внутри Леонардо стала подниматься горячая волна ненависти и презрения к брату пленницы. Уж тот-то понимал, на что обрекает свою сестру, бросая её в старом замке, без какой-либо защиты, в окружении почти немощных слуг…
Усилием воли воин приказал себе успокоиться. Горячий гнев раздражал и был непривычен для Леонардо. Он отдавал предпочтение другому чувству – холодной ярости. Время придет, и предатели ответят по заслугам. От этой многообещающей мысли стало спокойнее.
Стоял погожий сентябрьский денек. Осень еще не прошлась своей волшебной кистью, не окрасила деревья яркими красками. Когда солнце поднялось, стало совсем тепло – как в августе. Но вот воздух – он пах уже по-другому. Он пах осенью. От того по сердцу Годивы разливалась тоска. Осенью всегда грустно. Короткие солнечные дни и столь длинные, холодные ночи. С каждым новым днем жизнь будто замирает, убывает, и вот уже глянешь в окно – и земля укутана белым саваном. Тоскливое, щемящее душу, зрелище.
Все эти 9 лет осень ознаменовала для Годивы завершение веселых дней. Если весной и летом ей удавалось пообщаться с деревенскими детьми и как-то отвлечься от одиночества, то с наступлением холода, эта единственная радость заканчивалась. Да, Годива была одинока. Ни наличие старшего брата, ни доброго дядюшки, не спасали её от этого всепроникающего чувства. И оно особо усиливалось, как только приходило грустное осознание – лето закончилось.
Но в этот раз, она чувствовала – все будет по-другому.
Ближе вечеру решено было сделать привал. Но не целым войском, а отрядом, в котором был Леонардо. Он сделал это намеренно, щадя свою молодую пленницу. Мужчина понимал, что девушка, не привыкшая к таким длительным путешествиям, сильно утомлена, к тому же, ей не мешало бы нормально поесть – те скромные угощения, которые Годива получала от него в течение дня – зеленое яблоко, кусок хлеба или же сыра, она не доедала. Не хватало еще, чтобы пленница заболела. Ему не нужны были эти проблемы.
Выбрав подходящее место, Леонардо отдал приказ своим воинам расставлять палатки и разжечь костер. По всему периметру тут же были распределены часовые, несколько мужчин, прихватив лук, отправились в лес – видимо, за будущим ужином.
Годива расположилась на большом валуне – он, пригретый лучами заходящего солнца, был еще теплым и казался наиболее удобным для девушки. Так она была чуть в стороне от воинов и Леонардо. Ей хотелось побыть одной, вдали от них, и разобраться со своими чувствами и мыслями, которые настораживали её. Не знала она, куда держит путь нормандский лев, и в качестве кого там ей придется быть. Сейчас, когда новые ощущения немного улеглись, ясность
