полутьмы, рассеиваемой лишь тусклые сиянием лампад, лицо и глаза Годивы были наполнены мягким светом. Это притягивало внимание.
От его слов девушка почувствовала, как руки-ноги покрылись мелкой дрожью. Как это возможно? Одним предложением привести её в такое состояние. Ни одна мысль не шла на ум Годивы. Не знала она, что ответить, да и нужно ли было это?
К тому же, полуобнаженный вид мужчины просто вводил её в ступор. Не привыкла леди видеть такое. Она, смущаясь, отвела взгляд в сторону. Леонардо, заметив это, цинично усмехнулся. Молодая. Что ж поделать. Ему-то было значительно больше – 30.
Между ними была разница в 13 лет и целый мир, разделенный войной – саксонский и нормандский. Мир юной девушки и мир закаленного в боях воина. Мир невинной души и души, утопающей в крови врагов.
Сейчас, глядя на белокурую пленницу, которая по праву принадлежала ему, Леонардо не знал, что с ней делать. Женщине здесь не место – определенно. Она будет мешать, отвлекать, забирать внимание. Выдать, что ли, её замуж за одного из своих воинов? Определенно, желающих будет тысячи. Кто ж откажется от возможности обладать такой юной красавицей?…
Сама идея казалась неплохой, но слово «обладать» отчего-то вызывало протест в душе. Может, потому что Годива оказалась моложе, чем он думал? Воин ехал, представляя в своем сознании уверенную в себе, горделивую, холодную и высокомерную красавицу, знавшую себе цену. Такая вряд ли бы стала целовать руку нормандцу – скорее бы, плюнула в лицо.
Либо леди Годива оказалась не той, которой он представлял, либо она умело играла только ей понятную игру. От последней мысли стало противно. Она была не очень-то и правдоподобной, но имела место быть! Никогда не узнаешь, где встретишь своего врага – на поле боя или на ложе.
Решив, что ему нужно время на то, чтобы понять, что делать с пленницей, Леонардо медленно, с удивительной грацией для его роста, опустился на одеяло – и лег рядом с девушкой. Годива мгновенно сжалась и откатилась на самый край, чуть ли не сползая с шерстяного одеяла. И все равно, пленница каждой клеточкой чувствовала тепло, исходящее от сильного тела воина. Слышала его дыхание. Ощущала личный, мужской аромат. Теперь она не сможет заснуть. Расширяющимися от волнения глазами, девушка уставилась на смуглое, обветренное лицо своего господина.
Он тоже не спал. Молчаливо вглядывался в юное лицо, без труда отмечая все перемены, творившиеся в душе Годивы. Все это без труда отражалось в ясных, голубых глазах. Её ресницы дрожали, дыхание то замирало, то учащалось, щекоча ему щеку. Дыхание Годивы, между прочим, было свежим, приятным. И это мешало.
– Годива, – вкрадчивым голосом позвал Леонардо, и пленница настороженно приподняла голову. Белокурая прядь волос упала ей на лицо, и девушка медленно отвела её в сторону. Простое движение, но какое утонченное. Так, просто замечание.
– Годива, – продолжил мужчина, и глаза его уставились
