усиленно отбивая ритм, будто подпрыгнуло до самого горла девушки. До неё стал доходить смысл услышанного. Попросить прощения, и только после – присягнуть на верность. Рука воина оказалась не просто так рядом с её лицом. Пришло время ответить за оскорбление.
Подрагивающие от волнения, прохладные пальцы Годивы прикоснулись к мужской руке. Кожа на ней оказалась такой грубой, шершавой! Не выдержав взгляда Леонардо, ощущая обжигающий стыд от всего происходящего, девушка произнесла:
– Прошу простить меня, – она, зажмурив глаза, припала губами к теплой мужской ладони, и, понимая, что это еще не все, спешно добавила:
– Мой лорд.
Она подняла на Леонардо влажные от слез, глаза, продолжая:
– Присягаю вам на верность.
Краткое предложение, вмещавшее в себе груз ответственности. Годива понимала, что взяла его на себя. Теперь, пути назад уже не будет. Да и не хотелось ей возвращаться назад, ничего хорошего там не было.
Родители умерли давно, опеку над ней и братом взял дядюшка, забрал детей сестры в Уэльс. Старый замок из дерева только с виду казался неприступным, а на деле – то там, то здесь, имелись в нём дыры, которые старались спрятать гобеленами. Крыша в одном месте так прохудилась, что когда наступал сезон дождей, слуги только успевали выливать ведра с водой.
Дядюшка умер, оставив в наследство старый замок и таких же старых слуг. Эрик, как старший брат, пытался взять на себя, казалось бы, непомерно тяжелый груз…
Нормандское завоевание, начавшееся в 1066, оказывало существенное влияние на Англию. Большая часть саксонского цвета погибла в битве при Гастингсе, те же, кто уцелел – либо присягнули на верность новому королю, либо перебрались подальше от центра страны – и для многих этим пристанищем стал Уэльс. Эрик обзавелся друзьями, жизненная цель которых заключалась теперь в том, чтобы свергнуть Вильгельма. В отличие от самого Эрика, его приятели имели кое-какое наследство, а так же умели неплохо владеть мечом. Поэтому, последние полтора года молодой мужчина проводил с ними все больше и больше времени, проникаясь идеей сопротивления «проклятым нормандцам».
– Поднимись, – голос Леонардо вывел Годиву из некоего оцепенения.
Она попыталась встать, но раны в коленях столь сильно разболелись, что девушка, не сдержавшись, ахнула, так и не поднявшись. Мужчина недовольно поджал губы. Не желая больше тратить времени, он взял девушку за ладонь и потянул её на себя, помогая встать.
– Я принимаю твои слова и твою клятву, – произнес Леонардо так громко, чтобы его решение услышали все.
Годива слабо качнула головой. Перед глазами, от боли и переживаний, все поплыло. Нет, она не собиралась падать в обморок, просто ощущала себя обессиленной, опустошенной. Хотелось куда-нибудь спрятаться, чтобы «зализать раны». Девушка еще не сообразила, что еще ждать, как Леонардо сообщил своим зычным голосом:
– Отныне – леди Годива принадлежит мне.
