сюда и посмотри на то, что этим утром увидел я.
Элайн незамедлительно сделал это. И глазам не поверил.
– Это ручей, протекавший неподалёку от замка. И за ночь он изменил русло, – рассказывал император. – Причём так значительно, что кроме как руку бога в этом не признаешь.
То кристально прозрачная, то откровенно красная вода теперь текла прямо по той дорожке, по которой сутки тому отец вёл Уоррена через сад к конюшням.
– Уверен, это чья-то шутка, – по возможности мягко сказал Уоррен.
– Как и лужайка с распустившимися ночью цветами, – кивнул Бесцейн. – Лепестки имеют редкий оттенок голубого. Тот самый редкий оттенок, который романтично описывает Приближение Весны. Что-то там… в летнюю пору, когда пыльца парит в воздухе с самого раннего утра, а солнце только поднимается в безоблачное небо, на западе, над самым горизонтом, подёрнутая жемчужной дымкой голубизна… что-то там… в слегка сиреневый оттенок. Это про ваши глаза он так говорил. Уверял, что только ваши глаза так живо напоминают утреннее западное небо.
– Но это…
– Если я сказал, что послежу за вами, то, скорее всего так и есть, не так ли, Элайн? Мне не нужен особый дар Единого, чтобы знать, где вы находитесь. Надеюсь, ради вашего же блага, что Эсса в таком восторге, что согласится как можно скорее объявить о вашем союзе.
Император присел на краешек стола, отпил из чашки и вгляделся в лицо Уоррена:
– Меня не волнует, с кем она спит и насколько об этом известно. Это совершенно ничего не меняет для меня лично. Но молодой женщине нужна полноценная, здоровая жизнь с минимальными угрозами. И вы предоставите Эссе такую жизнь, не так ли?
Элайн на мгновение зажмурился. В словах императора что-то говорило о том, что ему известно о связи Эссы с Ветреным. И он желает всеми возможными способами разорвать эту связь, воспользовавшись подвернувшимся Элайном. Но Эссе всё равно. Она не просто не согласится на брак, а представит всё таким образом, что Уоррен будет изгнан и лишён званий или окажется в Абверфоре – первой тюрьме-крепости Ньона.
Поскольку Уоррен молчал, пытаясь придумать хоть что-нибудь, император вздохнул и разрешил идти, прибавив несколько печально:
– Попытайтесь убедить её выйти за вас. Но ведите себя хоть немного приличнее. Вся эта ситуация кажется мне личным оскорблением. Вас оправдывает только очевидная влюблённость. Идите.
Уоррен направился прямо в покои Эссы с серьёзным чувством вины за пазухой. Встречавшиеся ему по дороге разумные, принцы, герцоги, эрцеллет, адъютанты и камеристки – все безуспешно пытались скрыть улыбки и смешки.
Крест, призванный в передней против Ветреного, стоял на месте. Эсса принимала ванну. Её комнатные девушки почти бегом покинули покои, краснея и хихикая в кулачки.
– Говорят, очередной святой пал этой ночью, – выдержанно проговорила Эсса, продолжая намыливать плечи. – Не знаешь, кто это был?
– Я, и уже побывал перед
