насколько молод парнишка и думаешь, что привело его сюда, что он пережил, прежде чем пришла смерть. Сначала просто хотелось всё это обдумать. Затем – выпить. Выпить – мне, конечно же. Брайану после таких вот находок тоже очень не по себе. Я должен сказать тебе… не знаю, как ты отреагируешь… Брайан часто вспоминает его здесь в такие дни. Патрик погиб.
– Патрик? Шип Валери? Невозможно, – не поверил Уоррен.
Перед внутренним взором возник Патрик. Малышу достались прекрасные искрящиеся глаза Морганы, но чаще всего они сверкали яркой зеленью. В его глаза можно было смотреть часами. Они были изменчивы и чисты, похожи на свежую весеннюю листву, сквозь которую иной раз пробиваются солнечные лучи.
Моргана – эскортесс, и должна была пить кровь, чтобы успешно выносить ребёнка Брайана. Помочь ей таким образом вызвался Элайн. Точнее, Брайан сам попросил его об этом. И Патрику достались некоторые черты лица и цвет волос Уоррена. В Патрике, пусть и ненастоящем своём сыне, но единственном, кто как-то подходил под это определение, Уоррен видел много близкого и родного. Иногда только растущая на плече мальчика игла напоминала о том, что, по сути, Патрик – сын Брайана, а не Уоррена. Эта игла, шип, выросший на высоту ладони – след церковного проклятия Брайана (бывший святой носил на плече два десятка шипов) – и стала прозвищем Патрика. Шип Валери. Мальчишку узнавали повсеместно. Его все любили. Он рос добрым и честным, сильным и смелым.
– Как он погиб? Неужели здесь?
– Это случилось через несколько лунных периодов после того, как ты отправился за Роджером, – громко сказал Брайан. Он нёс третий стул с другого конца зала, но его голос был слышен так хорошо, будто он стоял рядом.
– И не здесь. И вовсе не из-за проклятия, – добавил Роджер.
– Драконы рассказали, что его невеста забеременела, – рассказывал Брайан. – Но Классик пригласил её в свой предел, чтобы помочь ей стать жрицей более высокого ранга, чем она могла бы, просто служи она в храме Сэйи.
– Она… перевёртыш?
Брайан поморщился и остановился. Ему явно стало больно до потери способности говорить. И пока один из близнецов пытался справиться с нахлынувшим и вытирал со щеки спускающуюся слезу, другой брат, почти точно так же поморщившись и испытывая почти то же самое, смотрел на тело и рассказывал то, что знал:
– Её имя – Грир Ллиенса. Она захотела остаться у Классика, когда Патрик пришёл за ней. По факту она убила его, но она не воин и сама бы не смогла. Патрик направил её клинок себе в сердце и помог ей. Мальчишка надеялся, что она одумается. Уверен, что он всё просчитал правильно и доверился её выбору. А девчонка всё-таки его не выбрала.
Брайан тяжело и прерывисто вздохнул, когда Роджер смолк.
– На моей памяти это первый Сильверстоун, фактически покончивший с собой из-за женщины, – Роджер подошёл к столу, вытащил и раскупорил одну из бутылок и пошёл поливать подсыхающую лужу крови латкором. Затем
