потаскуха Булмер – бунтовщица! – выкрикнула женщина, поделившаяся со мной хлебом. – Проклятая католичка с Севера, заговорщица, хотела скинуть короля!
«Смиренной без притворства, счастливой без греховности, серьезной без жеманства, деятельной без легкомыслия, кроткой без горечи, правдивой без двуличия».[3]
– Они там, на Севере, готовы были жизнь отдать, чтобы только все оставалось по-старому. Они хотели защитить монастыри, – осторожно сказал старик.
Все поспешили выразить презрение:
– Разжиревшие монахи прячут золото в сундуках, а тем временем бедняки за стенами монастырей голодают.
– Я слышал про монахиню, которая забрюхатела от священника.
– Все сестры – шлюхи. Или калеки. Слабоумные, от которых отказались родные.
Я услышала хриплый звук. И лишь спустя мгновение поняла: то был мой собственный смех – горький, безрадостный и никем не замеченный, потому что как раз в это время на улице раздался крик. Рядом с телегой бежал мальчишка, бежал так быстро, что даже опередил наших лошадей. Вот он кинул назад через плечо испуганный взгляд – и я увидела, что это вовсе не мальчишка, а девочка с чумазым лицом и коротко остриженными волосами.
Ком грязи, пролетев по воздуху, ударил бедняжку в плечо.
– Ой! – вскрикнула она. – У-у-у, подлюки!
Двое взрослых мальчишек пробежали мимо телеги. Еще немного – и они должны были догнать ее. Мужчины – мои попутчики – улюлюкали, подбадривая их.
Несчастная жертва бросилась с улицы в сторону ряда лавочек.
И тут другая девчонка крикнула ей с порога:
– Давай сюда!
Первая нырнула внутрь, и дверь за ними захлопнулась. Еще несколько мгновений – и мальчишки добежали до лавочки, принялись молотить в дверь, но та была заперта.
Я закрыла глаза и увидела другую бегущую девочку. Мне было тогда восемь. Я совсем выбилась из сил, и от быстрого бега у меня болело под ложечкой. Я мчалась в поисках выхода по узкой тропинке между зарослями высоких тисовых деревьев.
Я слышала, как меня зовут, но никого не видела.
– Скорее, Джоанна, скорее, мы из-за тебя не можем начать игру в теннис! – кричали мои кузены. Все они были такие сильные, такие выносливые.
– Давай, девочка, ты вполне можешь справиться с этой задачей! – гремел беззаботный голос моего дядюшки, Эдварда Стаффорда, третьего герцога Бекингема и главы семейства. – Ты сама должна найти выход. Мы не можем никого за тобой послать: вдруг и он тоже потеряется.
Я заблудилась в лабиринте, который мой дядюшка тогда только-только построил. «Я ради такого дела нанял монахов получше, чем были у самого кардинала Уолси», – снова и снова повторял он. Сегодня, 4 сентября, в годовщину рождения второго герцога Бекингема, моего давно умершего дедушки, дядя устроил праздник в честь открытия лабиринта. Всех детей с завязанными глазами отвели в центр. После чего с нас сняли повязки
Текст молитвы составлен Фомой Аквинским.
