только что допустила аналогичную ошибку, и был удивлен, когда, разыскивая в кустах свой мяч, услышал неподалеку женские голоса.
– С завтрашнего дня ты уже будешь в списке членов, – говорила Хелен Хэннан, – и сможешь потягаться со Стеллой Хоррик, вот кто серьезная соперница.
– Нас еще могут и не принять в клуб, – произнес другой, чистый и звонкий голос, – и тогда мы с тобой будем встречаться только на общественных площадках.
– Не говори глупости, Алида.
– А что такого? Прошлой весной я часто играла на общественных площадках в Буффало, в ту пору там было безлюдно, как на некоторых полях в Шотландии.
– Но я чувствую себя так неловко… Ну его, этот мячик, невелика потеря.
– Спешить незачем, после нас никто на игру не записывался. А что до неловкости – если бы я переживала из-за мнения окружающих, я бы целыми днями не вылезала из спальни. – Она презрительно рассмеялась. – Помнится, одна бульварная газетка напечатала мое фото перед тюрьмой, куда я шла на свидание с отцом. И еще я помню, как люди на пароходе отказывались сидеть за соседним с нами столом, а во французской школе от меня воротили нос все ученицы-американки… Ага, вот он, твой мяч!
– Спасибо… Но, Алида, это звучит просто ужасно!
– Все самое страшное уже позади. Я рассказала это затем, чтобы ты не слишком переживала, если нас забаллотируют. Меня такими вещами уже не проймешь; я много чего навидалась и имею свои представления о том, что такое серьезная неприятность. А этот отказ меня нисколько не заденет.
Девушки выбрались из кустов на лужайку, и голоса их растаяли вдали. Форрест прекратил поиски своего мяча и направился к служебному домику на краю поля.
«Это никуда не годится! – думал он чуть погодя, приближаясь к зданию клуба. – Почему должна страдать девушка, которая ни в чем не виновата? Нет, я не могу так поступить. Что бы там ни натворил ее папаша, она держится как настоящая леди. Пусть отец делает то, что считает нужным, но лично я пас».
На следующий день за обедом отец спросил как бы между прочим:
– Ты не голосовал вчера в клубе по поводу Риккеров?
– Нет.
– Впрочем, твой голос ничего бы не изменил, – сказал отец. – Короче говоря, они прошли. За последние пять лет кого только не принимали в клуб, и теперь среди членов много сомнительных личностей. Но мы можем просто избегать общения с теми, кто нам не по душе. Другие члены совета высказались в том же духе.
– Вот как? – сухо заметил Форрест. – То есть ты не стал спорить с ними из-за Риккеров?
– Не стал. Видишь ли, я часто веду дела с Уолтером Хэннаном и как раз вчера попросил его об одной важной услуге.
– Выходит, ты с ним сторговался. – Для обоих, отца и сына, это слово было равнозначно слову «продался».
– Я бы так не сказал. В нашем разговоре Риккеры не упоминались.
