не понравилось прозвище, которым «герцог» назвал Бернарда.
– У вас есть преимущество передо мной, сэр. Кажется, вы хорошо знакомы с моим женихом и с моим дядей. Но я не могу припомнить, чтобы мы с вами были представлены друг другу.
– Да, запутанная ситуация…
«Герцог» не пояснил, что имел в виду, и девушка нахмурилась, чувствуя, что он играет с ней.
– Кажется, вы ведете себя не слишком по-герцогски, сэр.
– Сочту это за комплимент. Но я понимаю ваш скептицизм. Видите ли, никто не предполагал, что я стану герцогом, так что неудивительно, что я не слишком подхожу для этой роли. Я всегда был всего лишь вторым сыном – запасным и к тому же совершенно бесполезным для семьи во всех прочих отношениях. Всю свою жизнь я только и делал, что играл, пил, кутил и бросал тень на наше доброе имя. Всего лишь три месяца назад мой брат весьма неосмотрительно расстался с жизнью, предоставив мне право выплачивать все оставленные им долги. И сейчас, смею заметить, для нашей семьи настали тяжелые времена.
Аннабел не знала, что ответить. Его слова о покойном брате показались ей злыми, а отношение к собственному титулу – неожиданно пренебрежительным. А вот Бернард был очень добр к своим сестрам. И он очень серьезно относился к своим обязанностям графа.
– Да, теперь я стал герцогом, – продолжал собеседник, – но вы извлечете не много пользы, если захотите моего совета насчет того, какой должна быть истинная графиня.
– Это не имеет для меня никакого значения, – заявила Аннабел. – Я вовсе не собираюсь спрашивать у вас советов. Зачем они мне?
– По-моему, вам они и не нужны. Истинные графини крайне скучны, и мне ненавистна даже мысль о том, что вы станете одной из них. Однако боюсь, что это неизбежно. Видите ли, я отлично знаю Рамми, а также его мать и сестер. Поэтому могу с уверенностью заявить, что вы не останетесь прежней. Они захотят изменить вас, превратить в ту женщину, которую пожелают видеть. Они заставят вас одеваться по-другому, изменить ваши движения, ваш голос…
– Что не так с моим голосом? – перебила девушка. И тут же смутилась, сообразив, что слово «моим» у нее превратилось в «ма-аим», а «голосом» – в «голса-ам». Увы, даже после уроков дикции она продолжала растягивать гласные, особенно когда была раздосадована.
– Милая девочка, нет нужды так сокрушаться, – сказал Кристиан. – С вашим голосом все в порядке. У вас прекрасный голос, великолепный!
Он просто смеялся над ней! Иначе и быть не могло. Ее приобретенное за восемнадцать лет жизни на задворках Миссисипи произношение было ужасно грубым и ничего прекрасного и великолепного в нем не было.
– К несчастью, – продолжал он, – уроки дикции станут частью вашей ежедневной жизни.
Аннабел ни за что не призналась бы, что они уже стали частью ее жизни, причем именно по требованию Бернарда.
А собеседник вновь заговорил:
– Поверьте,
