к ужину по центральной лестнице в сопровождении Бернарда, она не могла не думать о том, каково это будет – проделывать тот же путь в белоснежном облаке из атласа и тюля. Когда они остановились у подножия лестницы, чтобы поприветствовать родственников жениха и вместе с ними пройти к столу, она с легкостью вообразила изысканные букеты розовой магнолии и дорожку, усыпанную розовыми лепестками. А Бернард… Вместо того чтобы стоять рядом с ней, как теперь, он будет ждать ее на возвышении в конце этой огромной элегантной залы.
«И эти круглые столы отлично подойдут, – радостно подумала Аннабел. – Да-да, подойдут, пусть даже они привинчены к полу и неподвижны». Ее мама волновалась, что людям придется сворачивать шеи, наблюдая за процессией, но она не разделяла этого беспокойства. Ньюйоркцы с радостью перенесут такое незначительное неудобство только ради того, чтобы увидеть, как она, одна из нуворишей, совершит какой-нибудь непростительный промах. Никто из них ни за что на свете не захочет пропустить такое зрелище.
Но Аннабел не собиралась радовать их своими ошибками. Она твердо решила занять свое место в их обществе и потому не допустит никаких оплошностей, не испортит свой триумф.
Едва подумав об этом, девушка заметила герцога Скарборо, стоявшего неподалеку. И при виде его высокой худощавой фигуры и надменного лица что-то сжалось у нее в груди. И она твердо знала, что не ошиблась на его счет. Этот мужчина был необычайно привлекательным… и необычайно опасным.
Рядом с ним стояла высокая и очень красивая брюнетка – настолько похожая на него, что не могло быть сомнений: эта женщина – его сестра, леди Сильвия Шоу. Она беседовала с группой дам, среди которых Аннабел заметила Вирджинию Вандербильт и Мэйми Паджет, и девушка не могла не восхититься той легкостью и живостью, с которой леди Сильвия вела беседу. Аннабел же была так озабочена своим произношением и тем, какие слова соответствуют случаю, что каждый разговор с какой-нибудь из нью-йоркских леди стоил ей огромного труда и напряжения. Несомненно, сестра герцога говорила с теми же аристократическими интонациями, какие были у ее брата и у Бернарда, а ее голос сразу же вызывал уважение и никому не казался смешным. Ах, если бы только она, Аннабел, могла научиться говорить так же, как все они…
Девушка вновь посмотрела на Скарборо, и в ее памяти всплыли его слова, сказанные днем.
«Не позволяйте им изменить вас».
Ее удивила решительность, появившаяся в его взгляде, когда он произносил эти слова. Почему его это так волнует? Он ведь даже не знает ее. И как он вообще может думать, что у нее красивый голос? Как странно… Он сравнил ее голос с теплым медом, льющимся на горячий хлеб.
Аннабел почувствовала, что ее обдало жаром – точно таким же, как некоторое время назад, когда она говорила с ним. И именно в тот момент, когда она попыталась взять себя в руки, герцог повернул голову в ее сторону – как будто почувствовал ее взгляд. А затем…
Сказав что-то сестре, он решительно направился к ней,
