Ла-Манш, чем снова выйдет замуж.
Но Хелена готова была подыграть сестре, как она подыгрывала ей с того момента, как Венеция неожиданно объявилась в Хантингтоне.
– Ладно, но только ради тебя и только потому, что ты стареешь и скоро джентльмены будут забредать к тебе, только перепутав твою дверь с дверью их бабушек.
Венеция рассмеялась, сделавшись поразительно красивой.
– Двадцать девять лет – еще не старость. Но ты права. Возможно, у меня не будет другого шанса стать герцогиней, если упущу этот. Так что тебе лучше купить себе новую шляпку.
– Оставляю выбор шляпки на твое усмотрение.
Венеция обняла сестру за плечи.
– Как было бы чудесно, если бы ты встретила в этом сезоне идеального мужчину и приняла его предложение. Мы могли бы устроить двойную свадьбу.
«Я уже встретила идеального мужчину и не выйду ни за кого другого», – мысленно отозвалась Хелена и улыбнулась.
– Да, действительно.
Глава 2
Она одевалась – застегивая сорочку, натягивая чулки, влезая в нижние юбки. Ее движения были неторопливыми, как у танцовщицы. Она сидела спиной к нему, но зеркало на туалетном столике позволяло видеть все остальное. Он оставался в постели, подперев голову ладонью и наблюдая за покачиванием ее темных распущенных волос.
Снаружи прилежно стучал по дереву дятел. Внутри сгустилась мгла. Солнце садилось, и медные отблески его лучей, игравшие на потолке, потускнели. В полумраке ее красота казалась менее отчетливой – как на картине импрессионистов, состоящей из разноцветных мазков и теней – и он мог смотреть на нее, не испытывая нелепой потребности заслонить глаза ладонью от ее сияния.
Протянув руку, он поймал прядь ее волос, намотал на пальцы и притянул к себе.
Она подчинилась, присев на край постели и обняв его за плечи.
– Неужели тебе недостаточно? – спросила она, усмехнувшись.
– Нет.
– Увы, сэр, на сегодня все. Мне нужно позвать горничную. А почему ты не встаешь?
Он погладил ее руку.
– Еще поваляюсь немного. Не поможешь скоротать время?
Она рассмеялась и выскользнула из его хватки.
– Позже. После бала, возможно.
Дятел застучал еще громче.
Кристиан резко сел на постели. Огонь в камине погас, только тлеющие угли разгоняли мрак, притаившийся в углах. В комнате никого не было. Этим утром ему предстояло читать лекцию в Гарварде, и кто-то стучал в дверь.
– Войдите, – сказал он.
Дверь открылась, впустив Паркса, его камердинера.
– Доброе утро, ваша светлость.
– И тебе тоже, – отозвался Кристиан, откинув одеяло и выбравшись из постели.
Сон, которого он никогда прежде не видел, казался таким реальным. Кристиан мог описать муслиновые занавески
