у нее было оправдание, мол, спешила, но вы знаете… эти бури… моя болезнь…
В случае победы Кассия убедить его будет труднее, но тоже можно: вы же поняли, какие корабли я вывела, они не выдержали и первой волны, к тому же разыгранная болезнь…
– Царица, но придет время, когда триумвиры спросят, почему ты помогала убийцам Цезаря.
– Ты можешь назвать имя хоть одного египетского солдата, который поднял по моей воле оружие против Рима в последние годы?
Аполлодор вздохнул: Клеопатра права, она вела себя хитро, ни одна из трех сторон не могла упрекнуть ее ни в нежелании оказать помощь, ни в том, что эта помощь была кому-то оказана. Царица столь хитро лавировала между противоборствующими сторонами, что каждый считал, что она на его стороне. В то же время Египет так и не помог никому. Зачем тратить деньги и складывать головы своих солдат, даже если это наемники, ради Рима, вышвырнувшего ее прочь?
Клеопатра вернулась к делам в своей стране. На всякий случай она почти два месяца разыгрывала тяжелую болезнь, выжидая, как повернут дела в противостоянии триумвиров и убийц Цезаря. Победили триумвиры, Кассий и Брут покончили с собой, не желая принимать позор поражения.
Теперь оставалось ждать, как разберутся между собой триумвиры. Царице уже донесли, что никакие договоренности между собой не ослабили их ненависть друг к другу. Марк Антоний никак не мог простить Октавиану предпочтения, отданного Цезарем. Что будет, если и они сцепятся между собой и тоже потребуют поддержки? Тут бурей или морской болезнью не отговоришься.
Время, время, безжалостное время! Оно текло так быстро, что приводило в отчаяние. Клеопатре казалось, что остовы новых судов, которые строили в гавани Александрии, растут немыслимо медленно, она каждый день терзала советников:
– Я не понимаю, они работают или нет?!
– Работают, Божественная. Быстрее нельзя. Просто судов слишком много. К тому же это новшество…
Аполлодор говорил о таране – мощнейшем вооружении новых кораблей Египта.
Нет, Антоний неисправим! Недаром Цезарь не оставил ему Рим. Клеопатра, которая сначала была просто в гневе из-за решения своего любовника, со временем все больше и больше понимала гениального Цезаря. Как ни больно, но она вынуждена признать, что даже отстранение ее и Цезариона от наследства в Риме тоже разумно. Но сейчас ее мысли занимала не обида на Цезаря, та утихла, а поведение Марка Антония.
Триумвиры, наконец, сумели договориться. Октавиан получил Рим и Запад, Марк Антоний – Восток. Лепид не получил практически ничего, потому что провинция Африка с разрушенным Карфагеном – одни слезы, а не владения. Но его подозревали в связи с Секстом Помпеем, потому Лепид счел за лучшее не протестовать, боясь попросту попасть в черный список и потерять саму жизнь. Разумно.
И вот теперь Леодор, остававшийся в Риме ради своевременного оповещения Клеопатры о происходившем там, сообщал, что сенат признал Цезаря богом, а Октавиана сыном бога! Насчет Цезаря Клеопатра была согласна, умнее
