style="font-size:15px;"> Ида покачала головой и зарыдала.
– Лучше бы не было, – всхлипывала она. – Что со мной теперь будет?
– Ах, милая! – Генрих сел рядом и притянул ее к себе, укрыв полой плаща. – Тсс, тсс! Плакать не о чем. Я о вас позабочусь. Как вы могли подумать иначе? Вы носите мое дитя.
Ида вцепилась в мягкую шерсть его котты и ощутила под ней крепкое сильное тело.
– Зачатое в блуде и рожденное вне брака. Я буду стыдиться своего греха.
– Нет, – возразил Генрих, – не надо так думать, любовь моя. Этот грех лежит на нас обоих, но вам опасаться нечего. Я уже говорил, что вы принадлежите мне, а королю всегда достается самое лучшее. Никто не посмеет смотреть на вас свысока.
– Но я буду грешна перед Господом…
– На то есть покаяние и исповедь. – Он указательным пальцем приподнял за подбородок ее лицо. – Если бы Господь не желал, чтобы вы понесли, ваша утроба оставалась бы пустой. Возможно, это Его дар мне – новое дитя в колыбели, чтобы продлить мою молодость. Сыновья и дочери, даже рожденные вне брака, должны сыграть свою роль.
Ида чувствовала на губах соленый вкус слез. Она судорожно сглотнула и постаралась смириться. Возможно, король прав. Возможно, это должно было случиться, а наказание за грех ни при чем. Она дрожала от холода и переживаний.
– Идемте. – Генрих поцеловал ее в лоб. – Не тревожьтесь. Я прослежу, чтобы вы были окружены заботой, а когда ребенок родится, он ни в чем не будет нуждаться, как и вы, даю слово.
Ида потерла опухшие глаза кулаками и приникла к королю.
– Благодарю вас, сир, – прошептала она.
Генрих на мгновение замер, держа ее в объятиях, и достал из-за пазухи ломтик хлеба.
Рот Иды наполнился слюной. Она проголодалась, но в то же время ее тошнило.
– Не уверена, что смогу съесть, – произнесла она.
Генрих запрокинул голову и засмеялся:
– Девочка, хлеб не для вас, но, разумеется, угощайтесь, если хотите. Я захватил его, потому что Розамунда любила кормить рыбок ночью – в тишине, перед сном. Я подумал, что вы можете… – Он осекся.
Ида ощутила укол боли. Несмотря на собственные беды, она уловила скрытую тоску в его голосе.
– Конечно, – сказала она. – С превеликим удовольствием, сир.
Взяв хлеб, она разломила его пополам, затем подошла к среднему пруду, где обитали самые крупные рыбы, и принялась бросать крошки между кувшинками. Генрих присоединился к ней, и они вместе наблюдали, как лини, красноперки и голавли подергивают поверхность воды рябью.
– Отпускаем хлеб наш по водам[15], – произнес Генрих, но его голос был грустным, и Ида не улыбнулась.
Глава 10
Вдалеке рокотал гром, и небо медленно меняло цвет с дневного
Екк. 11: 1: «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его».
