и я был безгранично за это благодарен.
– Надо поговорить, – ворвался в размеренное утро голос Антона.
– Говори, раз надо.
– У нас проблемы!
– Тоже мне новость.
Я прикрыл глаза, свет яркого солнца пробивался даже сквозь сомкнутые веки.
– Тебя, Вас… Ваш мозг признали бесперспективным!
– Списывают?
Глубоко внутри я и сам удивлялся собственному равнодушию. Впрочем, память хоть и вернулась далеко не вся, но и того, что удалось вспомнить, с лихвой хватало для безразличия.
Бесперспективный… Мне знаком этот термин. Когда-то я объяснял ей, что наши отношения бесперспективны, они не развиваются, у них нет будущего. А у меня, в связи с этим нет желания стараться. Замкнутый круг. Иногда…
– Да. Бесперспективные образцы подлежат уничтожению, между прочим!
Вот значит как. Очередная финишная черта.
– Есть предложения?
Антон молчал. А я нежился в лучах виртуального солнца. В ванной комнате перестала шуметь вода.
– Есть одна идея, но вероятность успеха очень низкая, я не готовился в этом направлении.
– А подменить?
– Ваш мозг?
– Ну да, – я пожал плечами.
Почему бы и нет. Однажды они уже проделали эту процедуру, возвращая мои, якобы утратившие потенциал останки.
– Нечем, и времени нет. Да и куда я дену Вику? Она скорректировала свой код под основополагающее сознание – Ваше. Неизвестно что с ней произойдет, если эту связь прервать.
Ну, вот опять. Не обо мне ты печешься, гений цифры, а о своём творении. Впрочем, мне без разницы. Пропал задор. Словно сведения о вероятном самоубийстве, постепенно обретают свое внутреннее подтверждение.
– То есть, во-первых, нас надо перепрятать. Во-вторых, только вместе?
– Да.
– Ну, так прячь, чего ждём?
– Перенос не отработан…
– Слушай, а можно в процессе транспортировки меня чуток подчистить? – не стал я дослушивать о проблемах переноса.
– В каком смысле?
– Удалить бесполезную память.
– Не знаю, нет времени. Да и уверенности, что после подобных процедур Вы все еще будете собой, тоже нет. А вот опасения, что это вообще угробит всю затею – есть.
А счастье было так возможно… впрочем, нет никакой уверенности и в том, что потеря памяти о ней, сделала бы меня счастливым.
– Антон, мне, если честно все равно! Делай, что считаешь нужным. Удиви меня, так сказать.
Я усмехнулся. Улыбка наверняка получилась грустной. Ну, так и послесмертие у меня какое-то пока не сильно веселое.
Нет, самоубийство – чушь. Я бы не стал бросаться под колеса автомобиля,
