мужичка и светленькая, торжественная Любочка в глубоко повязанном платочке…
…В подъезде дома, где живут сестрички, стоят бывшие их поклонники – Генка, Куцый. С сигаретками в зубах. Генка жалуется приятелю:
– А другой раз подошла с таким голосом, бля: я вас слушаю! Я охуел просто. Говорю, выйди на минутку, а она, бля: забудь номер!
– Да рыло начистить, и всё тут, – советует Куцый.
– Да нахуй она нужна, бля, руки пачкать, гнида, – с глубокой обидой отзывается Генка. Смотрит на часы.
– А может, она и не заявится, – рассуждает Куцый.
– Такая сука, – убивается Генка…
Фырчит машина. Любочку привез домой кавалер, немолодой, с пузцом. Вышел из машины, проводил к подъезду.
– Шпана какая-то толчется, проводи, пожалуйста, наверх, – просит Люба, и они вдвоем входят в подъезд, проходят мимо парней.
– Нет, надо всё же рыло начистить. Мне-то всё равно, но если тебе обидно, так уж чего… – соображает Куцый.
Парочка поднялась к лифту, Люба звякнула ключом от почтового ящика.
– Слушай, да это же была она! – запоздало догадывается Генка.
– Иди ты! – удивляется Куцый.
В роскошной этой сучке, разодетой в пух и прах, они не узнали сразу своей бывшей подружки.
Толстый мужик спустился вниз и вышел из подъезда.
Мальчишки ткнули сигаретами в дверь и вышли следом.
– Вот блядь, – сказал один.
– Но всё же рожу ей надо начистить, – заключил второй.
…Вера, как всегда, в кровати. Горит маленькая лампочка. В руках у нее учебник итальянского языка. Входит Люба с письмом в руках.
– Смотри-ка, Шишова Вера, тебе, из Италии, – и надрывает конверт. Вера вылетает из постели. Летит на пол учебник. Она выхватывает из рук сестры письмо.
– Отдай!
– Послушай, что это значит? – интересуется Люба. – Учебник этот дурацкий, письмо. – Она пинает учебник, лежащий на полу. – Ты что, итальянца завела, что ли?
– Не твое дело, – машинально, не поднимая головы от письма, отвечает Вера, – не лезь. Тебя не касается.
– Ах, не касается? Когда ты подыхала, то меня касалось! Как я тебя с того света тянула, так касалось! А теперь уже не касается! – взрывается Люба.
Но Вера вся в письме.
– Отстань.
– Ах, отстань? Сдох твой Вадим! Слышишь? В земельку теперь пойдет! Слышишь? – кричит Люба.
Вера опускает руку с письмом.
– Что? Что ты сказала?
– А вот то! – торжествующе выкрикнула Люба. – Что слышала!
– Это ты! Ты! Я не хотела! Это ты его убила, Люба! Зачем? Я знаю, это ножницами… Зачем ты его убила? – выронив письмо, говорит Вера.
– Как – зачем? Для тебя! – сошедшим на шепот голосом отвечает сестре Люба. – Я же для тебя… – Она пятится.
– Я тебя не просила, – подбирая письмо, говорит Вера, – я тебя
