Идея интересная, пишите.
– Ага, – говорю. – Скажите, а Томас…
– Не стоит об этом говорить. Присылайте материалы вовремя, и всё будет окей.
– Окей, – я натягиваю шляпу, прощаюсь и ухожу.
За дверьми слепит солнце, в ноздри бьёт свежий и густой запах сирени. Усевшись на крыльцо, скручиваю папиросу и, закурив, неспешно иду назад. Мне кажется, что в спину мне смотрят – не враждебно, а наоборот, дружелюбно и с интересом. Я не оборачиваюсь, но незаметно стараюсь расправить плечи и придать походке лихости и энергичности, подобающей молодому рисковому журналисту.
Кот на тротуаре лежит на точно том же месте. Я осторожно обхожу его – на этот раз с другой стороны.
Уже в трамвае я вспоминаю, что не узнал имени девушки в конторе Луни, а потом задумываюсь о том, что странно здесь газетный бизнес устроен. Сначала Отто Грюни, печатающий в брошенной больнице таинственный журнал только для Заречья и жёлтый листок на весь Город. Теперь ещё эти двое, устроившие себе тенистую берлогу в пригороде. Кажется, Томас Луни вообще с трудом понимал, о чём мы говорим. Вспомнить только, как он важно говорил: «Ясно» и долго кивал большой тёмной головой!
Интересно, что я увижу в «Вестнике Ратуши»? Работа у меня уже есть, даже две, но завтра можно бы туда съездить. Просто поглядеть, какие чудеса там.
Мой район встречает меня дождём. Капли, как тысячи камикадзе, бросаются на стекло, а в свежих лужах я вижу отражения облаков и ярко-голубого мокрого неба.
Трамвай с треском разбрызгивает синие и жёлтые искры и останавливается. Выбегаю, бодро шлёпая по лужам, на ходу машу рукой в окно почты и отправляюсь в ресторан к Клаасу.
В похожем на чалму, каком-то особенном поварском колпаке, в специальной сеточке для бороды, с несколькими маленькими, но очень яркими брызгами крови на белоснежном фартуке, Клаас выглядит необыкновенно представительно. Не повар, а настоящий жрец, только-только с жертвоприношения.
– Привет, – говорю. – Здорово выглядишь. С тобой можно сейчас говорить?
– Да, – улыбается Клаас. – Привет.
– В общем, я нашёл работу. Даже две. И можно будет писать репортажи с расследованием исчезновений.
Клаас несколько секунд обдумывает мысль.
– Не знаю. Не уверен, что стоит это печатать.
– Мы всё продумаем. Когда заканчиваешь?
– В одиннадцать.
– Зайдёшь ко мне после смены, обсудить всё? Или я могу к тебе.
– Лучше у тебя. Близнецы.
Мы прощаемся, и я убегаю, напоследок махнув Жаку, с интересом наблюдающему за нами из-за стойки.
По дороге заглядываю на почту и покупаю карту Города. Мы с почтовой девушкой дружески улыбаемся друг другу, а ещё я замечаю у неё на столе кучу листков с набросками чьего-то лица – мужского, всегда одного и того же.
– Это тот самый Маседонио Фернандес? – вспоминаю я.
– Нет, вряд ли, – непонятно отвечает девушка. – Ты что-то про него узнал?
– Ничего.
