или по разным концам лужайки за домом; Белые же понижают голос – настолько, что порой даже не слышат друг друга». Если судить по предметам обихода, то важнейший критерий – книги. В доме у Синих нет ни одной книги, тогда как у Белых гостиная заставлена книжными полками, набитыми под завязку. Брукс заключает: «И, в общем-то, между этими двумя семьями едва ли есть что-то общее… хотя их доходы практически одинаковы». На это же обратил внимание и Рассел Лайнз: принадлежность к классу определяется не столько деньгами, сколько вкусом, знанием и восприимчивостью. Исходя из чего он и предложил трехчастное деление: тонкие интеллектуалы, люди со вкусами отсталыми либо посредственными и люди со вкусами низменными, примитивными (highbrow, middlebrow, lowbrow).
Рис. 2. Пролетарий «высшего пошиба», с презрением взирающий на нищего, который презрением обязан не столько своей бедности, сколько отсутствию стиля
Нельзя сказать, что все три класса на вершине иерархии совсем уж не имеют денег. Суть в том, что не одни лишь деньги их определяют – значение имеет скорее то, как они владеют своими деньгами. Иными словами, в качестве классового индикатора количество денег не так важно, как их источник. Главной особенностью, отделяющей верхние три класса один от другого, является объем унаследованных денег по сравнению с объемом заработанных денег. Те, кто на самом-самом верху – верхний класс «вне поля зрения» (семьи, идущие от таких магнатов, как Рокфеллер, Пьюз, Дюпон, Меллон, Форд, Вандербильд, и избегающие публичности), – живут исключительно на унаследованный капитал. Ни один человек, зарабатывающий деньги собственным трудом – сколь много бы их ни было, пусть это даже кинозвезда, – не может стать членом верхушки «вне поля зрения», даже если величина доходов и причудливость трат позволяют удачно имитировать это. Наследство – «старые деньги, выражаясь вульгарно, – вот единственный принцип, определяющий принадлежность к трем верхним классам, и лучше, чтобы деньги были в семье на протяжении вот уже трех или четырех поколений. Есть тонкие приметы, позволяющие определить, сколь давно в семье деньги. Разъезжая по центральным штатам Америки, британский путешественник Джонатан Рабан повстречал девочку Салли, и она поведала ему: «Новые деньги говорят “Миссури”, а вот старые деньги – “Миссура”».
«Когда я пытаюсь представить себе по-настоящему богатого человека, – рассуждает «синий воротничок» из Бостона, – я представляю себе эти поместья, в которых дома не видно с дороги». Отсюда мы и взяли название высшего класса – с таким же успехом его можно было назвать «класс, предпочитающий скрываться» (the class in hiding), быть не на виду. Их домов никогда не видно с улицы или с дороги. Они любят укрыться от глаз среди бесконечных холмов или еще подальше – на греческих или карибских островах (частенько им же принадлежащих), и счастливо отгородиться на это время от зависти и сопряженных с ней неприятных проявлений, грабительских налогов и в конце
