пробасил отец, проходя мимо детской.
– Лег, лег! – залебезила бабушка.
Отец с матерью еще долго не могли угомониться, все читали инструкцию к вязальной машине. Бабушка им не мешала, она будто их боялась, избегала быть рядом, старалась забиться в свой уголок. Днем, когда сына и снохи не было, бабка царицей ходила по комнатам, волоча за собой телефонный провод, а при них она почему-то стеснялась себя. Хотя квартиру, где они жили, дали именно ей, как человеку, который от звонка до звонка отработал на заводе. Захоти она – сын со снохой покатились бы обратно в свою институтскую общагу…
– Бабу! – тихо позвал внук.
– Чего не спишь?! Мать услышит – заругается.
– Бабу, иди ко мне.
Старушка открыла дверь, вошла и присела на кровать.
– Бабу, про деда покойного расскажи.
– Я ж тебе рассказывала, много раз…
– А папа похож на него?
– Вылитый.
– А я?
– А ты совсем одно лицо.
– Бабу, а дед покойный тебя любил?
– Как с принцессой обращался. На руках носил.
– А почему папа совсем не любит тебя?
– Как же не любит?! Ты чего говоришь-то? Я же мать ему! Вот ты свою мамку любишь?!
– Очень!!!
– Вот и отец меня тоже! – строго сказала бабу и добавила: – Бывает, что мать не любит своих детей. А дети мать любят всегда. Какой бы она ни была.
Бабу потрогала внуку лоб.
– Ну… температуры нет. Завтра в поликлинику сходим, справку возьмем, и в садик…
Раз бабу со Степой шли из магазина, увидели котенка рыжего, облитого чем-то вроде машинного масла и пытающегося вылизаться.
– Смотри, бабу, котенок гадкий какой. А бывают кошачьи Мойдодыры?
И бабушка, решив, что бедняга, вылизываясь, отравится, и уверившись, что пройти мимо, тем более в преддверии деда покойного годовщины, – грех, раскрыла зонт, посадила в него несчастного котенка и несла так до самого дома. А Степа радостно наворачивал круги вокруг бабу с зонтом, который ей неудобно было нести, и норовил положить в их импровизированную корзину всю живность, что попадалась им на пути.
Дома бабу усадила котенка в таз с водой, надела хозяйственные перчатки и принялась намыливать несчастного, гадая, где же умудрился он так вымазаться. После она отпоила его молочным супом, к которому утром Степан и не притронулся, и с сожалением обнаружила, что котенок все еще дурно пахнет. Радовался лишь Степа, говоря, что котик пахнет как настоящая машинка.
Кота окрестили Кузьмой. Бабу считала, что ежегодно на свою годовщину дед покойный посылал ей какие-то подарки или хотя бы знаки: однажды возле их дачи волшебным образом оказалась небольшая кучка отменного навоза, которым бабу незамедлительно удобрила огурцы, и пошли они расти как бешеные. Вероятно, вез кто-то и немного обронил, но бабу
