дергает меня за руку, требуя, чтобы я пошла с ней и Навидом. Тонкий слой белой краски на стенах не скрывает отталкивающе-коричневый цвет штукатурки. Черно-белые фотографии полуголых девиц, гоночных автомобилей в стиле постеров восьмидесятых, пушистых белых котят, Пэмми[13], бегущей по пляжу в своем знаменитом красном цельном купальнике. Движимая профессиональным снобизмом, я презрительно морщу нос и выношу суждение, пренебрежительное и категоричное.
«Что, завидно, маленькая мисс Фотожурналистка?» – усмехается Раннер.
На стене рядом с туалетом список телефонных номеров: парикмахер, салоны красоты, маникюрные салоны. Маникюрный салон «Блистающие» зачеркнут и заменен на «Совершенные ноготки». Ниже: стопка хорошо потрепанных словарей и экземпляр «Основ английской грамматики для «чайников»», а рядом – надломанная плетеная корзина со всякими предметами макияжа и гигиены. Элла запускает руку в корзину и вытаскивает яблочно-красный лак для ногтей, такой же, как помада у нее на губах. Она крепко сжимает его в кулаке и, глядя на меня, подмигивает. Это воровство, как и история с курткой, тут же вызывает у меня тревогу.
«Имей хоть каплю гордости, хоть каплю самоуважения», – хочется мне закричать.
Однако я понимаю: мое неодобрение, вероятнее всего, произрастает из болезненного напоминания о том, что мои собственные потребности родились из депривации.
– Девочки уже показали тебе, где мы храним новые платья и туфли? – спрашивает Навид.
Элла ускоряет шаг.
– Нет, не показали. – Есть надежда на то, что ее собственная депривация скоро будет смягчена алчностью.
Меня передергивает, ее желания четки и очевидны.
– Ну а должны были, – уверенно говорит Навид. – Пошли, выберем что-нибудь для тебя.
Белая краска заканчивается сразу за поворотом. Я маню Эллу к себе. Мне противна мысль, что придется смотреть, как Навид подманивает ее, обхаживает. Элла же вцепилась в его потную руку и, кажется, всем довольна. Я подношу воображаемый телефон к уху.
– Позвоню завтра, – одними губами говорю я.
– Ладно, – так же беззвучно отвечает она, радуясь тому, что ей удалось сбежать от этой гусиной стаи.
На мгновение мне становится противно от ее девчачьих повадок.
Навид машет рукой перед Эллой, вынуждая ее посмотреть на него. Она смеется – кажется, она засмущалась. Навид дергает ее так, что она едва не падает. Его улыбка почти достоверная. Я морщусь.
Они идут вперед.
«Теперь она у него в руках», – приходит к единому мнению Стая.
Долли прячется за Раннер, которая инстинктивно задвигает ее за себя. Обе смотрят, как мой Здравый смысл и Навид – грозная кошка и котенок-несмышленыш – идут вперед, к обряду посвящения. Приближаются к гардеробной, полной нарядов для подкупа, которым суждено покончить с девичьими мечтами.
Пока я росла, я много мечтала. И мне казалось, что однажды эти мечты станут явью. Я не была полностью
Имеется в виду Памела Андерсон.
