ненавидел их. Ненавидел, ненавидел!
И следующие несколько лет беспробудно пил.
Жил на эту самую компенсацию и ничего не делал. Заказывал дешёвый алкоголь, бухал, иногда ел, иногда играл в симулятор. Последнее очень редко, в минуты просветлений.
А по ночам мне снилось футбольное поле.
Пахло травой и ветром, хлопала на спине футболка, ложился на ногу потёртый мяч. Кто-то просил подать, и я подавал, а иногда бил сам. Промахивался, попадал. Разгонял атаки, обострял, обыгрывал. Всё это в бесконечно вращающемся калейдоскопе.
Потом выныривал на поверхность – а тут смрад, тоска, головная боль. Снова пил, снова засыпал.
Иногда вместо футбола снился космос. Как я лечу на своём «Flyer-7». Или без него, просто лечу, сам по себе. Вокруг чернота и звёзды, мириады звёзд. И холодно, такой лютый холод, пробирающий до костей – леденящая космическая жуть. Хотя, на самом деле пилот никогда не мёрзнет, конечно.
Иногда всё перемешивалось. Футбол и космос. Вроде как бегу по полю, а над головой звёзды, и вдруг прямо передо мной вырастает Юпитер. Огромная космическая конфета. И я такой с носка – ба-ам – по нему. Он летит и – в девятку! Лови, голкипер!
Реальность была хуже снов.
Но когда алкоголь начал съедать мои мозги, то и во снах стало душно: спиральные галактики кружились вокруг, вызывая тошноту. Сетка на воротах рвалась. Мяч улетал за ворота, и никто в целом свете не мог мне его подать. Все болбои взлетали, как шаттлы, в чёрные космические небеса, я оставался один. И кричал, кричал до хрипоты.
Возможно, так и бы и помер однажды, в луже рвоты, разевая рот в безмолвном крике.
Но первой умерла мать.
Родственники связались со мной, чтобы сообщить, и так брезгливо морщились, словно и через визор могли чувствовать запашок от меня… Мать, как они сказали, отказалась от приёма лекарств. Хотя иные уже могли её вылечить и даже омолодить на десяток лет. Тогда как раз началась эта движуха с омоложением. Но мать предпочла умереть, так и не увидев больше Землю, под чёрным небом в холодных красных песках.
И я тогда ясно понял – она тоже их ненавидела. За меня, наверное. А может, и не только. И подумал, а сколько нас таких вообще? Может, не так и мало? Может, есть и другие люди, ненавидящие их всеми фибрами души?
И очнулся. Заставил себя выйти из запоя, привёл в порядок здоровье. Понадобилось время, да и деньги были на исходе, но я тогда пошёл на хитрость – начал писать и звонить во все инстанции: дескать, вот, заслуженный пилот, загибаюсь.
Умудрился продавить себе пенсию.
Привёл себя в порядок и начал понемногу копать. Искать информацию. Оказалось – очень даже много недовольных. И самоубийства были демонстративные, и организации целые есть, и акции несогласных. Но всё это замалчивается.
И понял я тогда – надо бороться. Нельзя просто так позволять о себя ноги вытирать. Нельзя!
Придумал план
