светить по правую сторону от ясеня. Там плита криво в землю вкопана. Да на коня шоры наденьте и позади часовни покрепче привяжите. Не ровен час, испугается, да в лес убежит, а там болотисто».
«Ты, я гляжу, из бойких, – подивился путник. – Что ж, как велишь, так и сделаю. Больно мне любопытна загадка твоя».
«Смотри, ни поседей раньше времени», – хихикнула дева, смущенно потупив взор.
Назад обернулся скоро, молвил:
«Сделал, как велела. Луна такая яркая, что и свечу жечь нет надобности».
«Есть надобность – лампадка нас беречь будет, не даст забрать на тот свет».
«Эх-ма! Красавица, – засомневался путник, – сказками балуешь, а меня уж дремота одолевает…» – отвернулся он к образам, да широко зевнул.
«Не дремота то… слышишь?» – приложила дева пальчик к губкам.
«У-ух!»
«Пора на крыльцо!» – взяла она путника за руку и вышли они из часовни, но дальше не пошли.
Протянула дева руку со свечой в сторону покосившейся могилы, а путник встал за ее спиной, обнял сильными руками.
«Гляди туда!» – прошептала дева, указывая на плиту.
Но то был уже не камень, а человек. В лунном свете его огромный силуэт был хорошо виден. В полосатой арестантской робе, подпоясанной черным фартуком. Длинные светлые волосы, перехваченные на лбу бечевкой, спутанными космами падали на широкие плечи. Пустые глазницы смотрели на часовню.
Мурашки побежали по спине путника. Он чувствовал, как задрожало под его руками хрупкое тело девушки.
Позади них тихо заскрипела стальная дверь. Но обернуться не было сил – страх сковал мышцы. Замерев на месте, они смотрели на арестанта.
Но вот легкое облако проплыло над их головами, опустилось на край могилы.
Женщина необычайной красоты выступила из облака, простерла над могилой руки. По другую сторону могильного холма, опустившись на колени, мужчина склонил голову. Вдруг, как опара в кадке, земля на могиле начала медленно подниматься. Крупный ком, отброшенный неведомой силой, упал ровнехонько перед застывшими зрителями.
Ноги девы подкосились. Лампада выпала из рук. Подхватив на лету свечу, путник опустил девушку на ступени. Сам остался стоять, не отрывая взгляда от происходящего.
Меж тем, красавица-облако медленно спускалась в разверзшуюся могилу. Сложив на груди руки, за нею последовал и арестант.
«Как в преисподнюю ведет», – подумал путник, сжимая онемевшими пальцами лампаду. – Чур, меня, чур!»
Призраки скрылись под землей. Третий раз ухнул филин. Путник вздрогнул. Невольно перевел взгляд на ясень, но птицу не увидел. Как не увидел более и развороченной могилы. Прелая осенняя листва покрывала вековое погребение. От виденного им только что действа не осталось ни следа.
«Эх-ма! Привиделось что ли от усталости?» – подивился он.
«Не привиделось», – ответила очнувшаяся дева.
