поддерживаемые четырьмя мужчинами, легко раскачиваются, в такт им колышется тело. Сегодня это тело ее бабушки.
День выдался теплый, солнце грело, но не палило. Пятница. Еще вчера утром Дафна планировала с утра пробежку, потом бассейн, прогулку по базару в надежде купить свежей рыбы к обеду. Пятница – это единственный день, когда вся семья в сборе на обед. «Жизнь непредсказуема и коротка, надо что-то делать», – подумала Дафна с внезапной решительностью. Надо жить шире, полной грудью, чтобы бабушкин Освенцим был не зря, чтобы был для нее, для Дафны. Решительно пообещав себе сделать что-то для себя сразу же после шивы, ей стало легче самую малость, может, даже то, что поможет ей пережить предстоящий день. Это и коньяк, который точно есть у матери. Приехав к матери, Дафна решила отложить распитие коньяка. Ввиду того, что творилось, стало ясно, что притупить чувства при помощи алкоголя пока не удастся.
Мать обвиняла дядю Йосефа в смерти бабушки. Это все его безответственный подход к жизни, нежелание и неспособность жениться, заводить детей и вообще жить, как живут нормальные люди, все вместе свело бабушку в могилу. Дядя Йосеф, тихий добряк, весь похожий на бабушку, сидел, потупив взгляд, и тихо всхлипывал, иногда поскуливая. Его мало интересовали нахрапистые атаки сестры. Будучи человеком тонкой чувственной эрудиции, он понимал, что ей просто плохо, и ей обязательно надо, чтобы кто-то был виноват, что она не находит себе место, оттого что произошло событие, которое не нуждается в ее, Исраэллы, последнем слове. Бабушка взяла и умерла, не посоветовавшись. Дафна встала перед матерью в ту же позу, в которой обычно мама снимала с Дафны показания, приблизилась к ее лицу и тихо сквозь зубы процедила:
– Прекрати это немедленно.
Мать растерялась. Это был первый раз, когда дочь говорила с ней в таком тоне. Инцидент мгновенно был исчерпан, на минуту все притихли. Потом дядя Йосеф спросил у Дафны, приготовила ли она речь, подняв на нее свои голубые бабушкины глаза. Она вдруг увидела столько сходства, так много, до боли, от любимой бабушки, что слезы опять потекли у нее из глаз, прямо на темно-бордовый свитер.
– Да, – глухо сказала она и, решив, что теперь можно, пошла за коньяком.
Родительский дом располагался в Северном Тель-Авиве, в районе под названием Цаала, обители богатой публики и многих известных деятелей культуры. Множество частных домов на тихих голландских улочках, заканчивающихся тупиками. Большой ухоженный сад по периметру усажен пальмами и банановыми деревьями, одно из деревьев – манго – любимый фрукт Дафны. В сезон она ревностно следит за каждым созревающим плодом, кладет часа на два в холодильник и потом долго, с наслаждением ест, умело очищая его от кожуры и разрезая на кубики ярко-оранжевую мякоть. В этот период года Дафна почти каждый день навещает мать и бабушку. В другое время она не менее часто предпочитает
