и что из того? Что хорошего получилось? – недовольно произнесла княгиня.
– А что плохого? – пожал плечами князь. – Женился на тебе, трех детей воспитал и в люди вывел, в достатке живу. Что уж тут плохого получилось, позволь спросить. Ладно, не стану попусту пререкаться, пойду-ка лучше отдыхать, – сказал князь и пошел к себе.
– Не особенно его слушай, – посоветовала тетушка, обращаясь к Николаю. – Он всегда был слишком волен.
– Как это, тетушка? – полюбопытствовал тот.
– Да так… – уклонилась хозяйка дома от его вопроса.
– Все же поясните мне про вольность Павла Григорьевича, – продолжил настаивать Николай.
– Думаю, что рано тебе про это знать, – твердо проговорила княгиня.
– Почему же рано, мне уже восемнадцать, я гимназию с золотой медалью закончил, – с некоторой досадой в голосе произнес Николай.
– И хвалю за это, – отозвалась его тетушка. – И горжусь тобой, милый друг. А про вольности Павла Григорьевича… не хочу об этом говорить. Станешь повзрослее – сам всё узнаешь. А в твои года еще рано голову этим забивать. Ну, хватит о праздном, пора и на отдых. Что-то я устала к вечеру, – княгиня поднялась, поцеловала Николая в голову, перекрестила и пошла в дом
Он остался один. Последняя часть разговора с тетушкой и особенно ее упоминание вольности ее супруга произвели в нем какое-то неопределенное волнение и даже любопытство.
Он поднялся и, услышав в глубине дома голос старого лакея Поликарпа, вошел в дом и, найдя его, поинтересовался:
– Скажи, любезный, а что в ваших краях говорят про Павла Григорьевича?
– О чем это вы, барин? – не понял его вопроса лакей.
– Я про то, что вольного делал дядюшка в молодые годы. Ты ведь давно тут служишь, а потому смею предположить, многое знаешь про это.
– Не пойму о чем вы, ваше сиятельство, – произнес лакей и едва заметно смутился.
По тому, как тот смутился, Николай понял, что ему есть что спросить у старого лакея.
– Сам знаешь о чем, – проговорил Николай настойчивым голосом. – Рассказывай что и как.
– Не могу знать, – увильнул от его просьбы лакей. – Простите, барин, мне еще за уборкой и мытьем посуды надо проследить, – он вежливо поклонился молодому графу и удалился.
– Фу ты черт! – недовольно произнес Николай. – Ускользнул, хитрец. Впрочем, надо бы у женской части прислуги спросить – женщины всегда про подобные дела разговорчивее.
Найдя в дальней половине дома немолодую служанку, он, вынув из кармана рубль, положил его перед ней и спросил:
– Если расскажешь все про своего барина, еще один такой получишь.
– Да про что вы спрашиваете, ваше сиятельство, ума не приложу, – проговорила та, не отрывая взгляда от лежащего на столе рубля.
– Сама знаешь про что, – Николай вынул еще один рубли и положил его рядом с первым. – Ну, говори. Если не скажешь, деньги у меня останутся.
– Уж
