похлопал по крыше:
– Поехали!
– Взлетаем, что ли? – подмигнул ему Фарид.
Все рабочие, сидевшие в кузове и ожидавшие отъезда, даже те, кто уже успел удобно устроиться и задремать, повернулись к мальчишкам и заулыбались. После двенадцатого апреля прошлого года все верили, что слово «поехали» приносит удачу. От одного только этого слова настроение всех рабочих улучшилось, люди вдруг вышли из дремоты, огляделись по сторонам. С высоты кузова хорошо было видно и автобазу, и сам Талды-Курган с новыми домами и школой. Рабочие, отчего-то радостные, повернулись друг к другу и стали обсуждать обстановку на автобазе, в городе, стране и даже в космосе.
Водитель коротко просигналил и тронулся.
Витя пошатнулся, но не сел, а ухватился за кабину и, стоя, стал разглядывать Талды-Курган, такие знакомые улицы, которые с борта грузовика выглядели всегда по-другому. Они как будто теряли важность, превращались во что-то маленькое, незначительное, преходящее. Витя не знал, было ли это оттого, что он становился взрослее, оттого, что та часть жизни, когда ты боишься, трепещешь перед большими зданиями, дяденьками и тётеньками, называемая детством, уходила от него огромными семимильными шагами; или просто потому, что ветер бил в лицо, даря чувство непонятной, откуда-то взявшейся свободы и ощущение, что наконец-то он взрослый человек, а значит, волен делать всё, что ему угодно. Он всё теперь может, даже жизнь изменить, и время теперь ему подвластно.
Они выехали на центральную улицу Талды-Кургана, где возвышались три единственные «сталинки» в центре города. Затем потянулся новый жилой квартал недавно построенных «хрущёвок» – серых панельных пятиэтажных домов. Навстречу изредка попадались машины, чаще – лошади с телегами, гружёнными скарбом или мелким скотом.
Он увидел свою старую школу, имени Ленина. Пустой двор напомнил ему о мае прошлого года. Витя поморщился и отвернулся. Каким безнадёжным всё казалось тогда: выгнали после семи классов, мать убивалась каждый день. Ходила, просила, обивала пороги в каждой школе, каждой организации. Никуда его не брали.
Вот тогда дед и пришёл, вся грудь – в орденах. Сказал:
«Упал – не значит пропал. Ползи, цепляйся – а вперёд двигайся, хоть лёжа, хоть на карачках. Главное – не успокоиться, не примириться со своей долей, даже если и кажется она несчастной. Иногда падение жизнь спасает, а иного и человеком делает».
Взял он тогда с собой Витьку к Прохору Васильевичу. Короткий разговор у них был, Витя до сих пор его наизусть помнил.
«– С какого фронта?
– Юго-Восточный.
– Сталинград?
– Да… Оба сына под ним полегли… Ты?
– Кронштадт, Балтийский флот.
– Блокада?
– Так точно.
Помолчали.
– Пацанёнок твой, что ль?
– Внук. Толковый, да хулиганистый слегка. Второй шанс ему нужен.
– Второй шанс? Это мы можем. В чём разница между вторым шансом и первым,
