поступят, если приведут туда, в педагогических и гуманитарных целях, своих сыновей.
Хорошо, если ребёнок усваивает с малых лет имена людей, которые будут прославлены в будущем.
Господин Журден, которого Беньересы фамильярно называют Франц прежде всего или шевелящаяся нога или президент фасадов или добрый самаритянин, совмещает функции архитектора Осеннего салона и почётного президента общества основателей универмагов Самаритянин, к которому он пристал одним вечером на углу набережной.
До чего же он хорошо сохранился для своего возраста! У него вид апостолического и анархического мормона, так что ему идёт орденская ленточка Почётного Легиона и эта песенка на известный мотив:
Господин Журден
С превосходным вкусом
В своём самом нежном возрасте.
Чтобы всё знать
Ему нужно только зрение
И совсем не нужен слух.
Как об архитекторе,
О нём говорят: «Какой мужик!
У него волосатый живот!»
И уверяют
Что он занимается живописью
Этот весёлый дилетант,
Который гордо носит
Свою орденскую ленточку
У него есть эта маленькая ленточка,
Которая очень хорошо делает своё дело, и т. д.
В этом году он восхитителен. Путешествие в недрах Гран-Пале, вплоть до улицы Ришпанс, в галереях Бернгейма были славным эпизодом жизни нашего великого режиссёра изящных искусств, этого исторического деятеля.
Его окружали со всех сторон, все вокруг него теснились. Один из членов жюри вытащил бонбоньерку, второй – плевательницу, третий – носовой платок. На всём протяжении пути этот добрый самаритянин восклицал: «Я иду напролом как бык!».
Прибыв к Бернгейму, он стремительно направился к восхитительной картине Сезанна, к картине в красных тонах: портрету госпожи Сезанн. Фенеон остановил его, флегматично сообщив ему поразительную новость в двух словах.
Господин Журден направился тогда в сторону пейзажа. Он стремительно метнулся, как сумасшедший, бегом, ведь это полотно Сезанна было не просто картиной, это был пейзаж. Франц Журден бросился к нему, он исчез за горизонтом, потому что земля круглая. Молодой человек, нанятый Бернгеймом, он был спортсменом, вскричал: «Он собирается обежать земной шар!».
К счастью, там ничего не было. Показался возвращающийся Франц Журден, красный и задыхающийся. Он возник сначала как совсем маленькая фигура на фоне окружающего пейзажа, и, приближаясь, увеличился в размерах.
Он прибыл, довольно-таки смущённый, вытирая лоб: «Чёрт возьми этого Сезанна! – бормотал он, – Чёрт возьми этого Сезанна!».
Он остановился напротив двух картин, на одной из них были изображены яблоки, а на другой старик:
– Господа, я бросаю вызов тем, кто говорит, что это не восхитительно!
– Я так говорю, месье, – ответил Руо, – эта рука – самая настоящая культя!
И Франц Журден
