Мара повела послушниц постигать тайную борьбу, что бы себя защитить, если такой случай будет. Воспитанницы бросали друг друга на мягкие ковры из травы, и разучивали страшные, калечащие удары руками и ногами. Потом были и танцы, а вернее, движения руками и ногами, под звон металлических пластин, во время службы богам и при тайных заклятьях. Здесь каждый поворот руки или ноги, сгиб пальца важен и неповторим, и означает нечто необыкновенное, и Мара заставляла и каждую повторять движение по нескольку раз .
Истопили и баню в одной из пещер горы. Плавника пока хватало, и баню натопили жарко. Мара только подливала воды на камни, а девушки парились, очищали тело и душу. Эльга перестала смотреть в одну точку, будто не видя ничего вокруг, и круги под глазами сошли. Верно ведь говорят, кто парится, тот не стареет. Но Мара решила отвести Эльгу к Пряхам, узнать, что с девушкой такое.
Но тут, вечером, принесло к ним мореходов с Гандвика. Подняли они флаг, что помощи просят, и пошли к единоплеменникам Мара с Эльгой и Пижмой.
Девушка видела знакомую лодью, на которой ее привезли на Алатырь, и мечталось, а вдруг будут те же люди, или весть от родной семьи принесут? Но плохо, что реял над ними скорбный флаг, заболел верно, или умер кто. Наставница шествовала не торопясь, опираясь на посох, а Эльга хотела бежать вприпрыжку, узнать, что случилось. Как всегда, за ними бежали и собаки, охранявшие Избранных.
– Не торопись Эльга, себя блюди, – поучала Мара, – нельзя им показывать, что ты просто девчонка- несмышленыш, а не Избранная. Не будут уважать- не поверят, а не поверят, и за помощью к тебе не придут, и не послушают, что ты скажешь.
– Хорошо, Мара, – не переча ответила ей девушка, запоминая уроки.
Пижма же молчала, не говорила ни слова она уже думала о своём Посвящении, которое должно случится через пару дней.
К ним навстречу чуть ли не бежали ватажники.
– Избранные, помогите. Ранен один мой мореход.
– Сейчас, добрый человек, посмотрим, – ответила Мара, заглядывая за стоявших ватажников, и увидела носилки с раненым.
– Мое имя Катвар, а его, весельщика, племянника моего, Садоком кличут.
– Хорошо Катвар, – сказала Мара, подходя к носилкам, и осматривая заболевшего, – горячка у него, но жив, – и она быстро взглянула на Эльгу, – несите его в гостевую избу, да натопите там, дров не жалейте.
– Хорошо, – ответил кормщик, и ватага подхватила больного, и понесла носилки в дом.
– Эльга, ты в силах? – шепотом спросила Мара, – поможешь излечить?
– Смогу, – твердо и уверенно ответила девушка, набрасывая плащ на голову, закрывая лицо.
Пижма осталась с собаками, а другие Ведуньи поднялись в гостевую избу. Начали топить, печь раскалилась, но в доме еще было прохладно.
– Выведи всех, – твердо сказала Эльга, смотря на Катвара в щель из-под плаща, глазами, вдруг ставшими колючими, как острия кинжалов.
