пожалуй, лишь страх смерти и страх потери близких людей. Однако и с этим страхом можно справиться.
Мой первый опыт публичного выступления состоялся в гостинице «Славянская» в Москве. У меня была возможность спеть песню «Мы желаем счастья вам» перед большой аудиторией. В зале собралось около 700 человек, и у нас был импровизированный ансамбль. Мы репетировали два дня, плюс я еще учил песню самостоятельно и пел ее довольно сносно самому себе, а также в ансамбле на репетиции. Однако каждый раз, когда я представлял себе, что мне нужно будет петь перед другими людьми, я холодел всем телом и напрочь забывал слова. Наше выступление вовсе не было главным, это была песня в перерыве между основными выступлениями, но для меня это не имело значения, петь было страшно до ужаса. Отказываться от выступления, правда, я тоже не хотел, так как показаться трусом было еще страшнее. В день выступления объявили нашу песню, назвали поименно тех, кто будет петь, и во мне на несколько секунд вспыхнула борьба, я думал: «Может, мне вообще не выходить, споют и без меня», – на какое-то время мои ноги даже отяжелели, но я все же вышел на сцену. По-видимому, не один я испытывал такие чувства, так как на сцену в конечном итоге вышли всего четыре человека, три девушки и я, хотя на репетиции нас было гораздо больше. Мы начали петь, точнее, девушки начали петь, а я стоял и тщетно пытался вспомнить хотя бы одно слово из песни. В итоге я стоял и улыбался публике – глупо до невозможности, но вскоре зал подхватил песню, и все оказалось не таким страшным, как я думал, и я даже стал подпевать во время припева.
Публичные выступления для меня всегда были большим испытанием, но со временем я понял, как преодолеть эту проблему.
Когда я приехал в Саратов, так получилось, что в нашем образовательном центре не было лекторов, и меня попросили читать лекции новым гостям, несмотря на то, что у меня практически не было никакого опыта. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось преодолевать свои ограничения. Я не знал, что говорить и от волнения начинал заикаться. И все же, когда на лекцию приходили гости, мне приходилось брать себя в руки и не показывать вида, что я не знаю, о чем говорить и что от внутреннего мандража готов все бросить и сбежать. Один миссионер подарил мне футболку красного цвета, на ней его дочь написала: «Ты – папа номер один в мире», а на спине нарисовала улыбающуюся физиономию и поставила отпечатки своих ладошек. Эту футболку нельзя было стирать, чтобы не смыть краску, поэтому я надевал ее только по особым случаям. Надевая ее перед лекцией, я представлял себе, что навыки этого миссионера приходят и ко мне. Также я молился перед каждой лекцией: «Небесный Отец, я не знаю что говорить, скажи им Ты что-нибудь через меня». После этого от меня требовалось полное самоотречение, я просто старался вообще забыть о своем существовании. Это было подобно тому, как нырять в «омут с головой», когда нет никаких шансов, что у тебя что-то получится, и остается
