сам старейшина племени, Уолли. Он доставляет пятьдесят газет, так что эта работа для него типа хобби.
Я ничего не мог сделать, чтобы спасти Оскара.
Ничего.
Ничего.
Ничего.
Несколько часов я пролежал на полу рядом с ним, гладил по голове и шептал его имя. Потом вернулся папа (уж не знаю откуда), и они с мамой имели долгий разговор – один из тех, когда что-то решают без тебя.
А потом папа достал из шкафа ружье и патроны.
– Младший, – сказал он, – выноси Оскара во двор.
– Нет! – завопил я.
– Он страдает. Нужно помочь ему.
– Я тебе не дам это сделать! – крикнул я.
Я хотел ударить папу кулаком в лицо. Прямо в нос, чтоб кровь хлынула. Хотел ударить его в глаз, чтоб он ослеп. Хотел ударить его по яйцам, чтоб он сдох.
Во мне бушевал пожар ярости. Торнадо ярости. Цунами ярости.
Папа смотрел на меня сверху с такой грустью в глазах! Он плакал. Он казался слабым.
Я хотел ненавидеть его за слабость.
Я хотел ненавидеть маму и папу за нашу бедность.
Я хотел обвинить их в болезни моей собаки и во всех болезнях на свете.
Но я не мог винить родителей за нашу бедность, потому что мама и папа – два солнца-близнеца, вокруг которых я вращаюсь, и без них мой мир ВЗОРВАЛСЯ бы.
Не подумайте, что мои мама и папа родом из богатой семьи и проиграли всё свое наследство. Мои родители из бедных, которые были из бедных, которые были из бедных, и так далее – к самым первым бедным на земле.
Адам с Евой прикрывали наготу фиговыми листьями, а первые индейцы прикрывали наготу руками.
Нет, серьезно, я знаю, что в детстве мама с папой о чем-то мечтали. Мечтали явно не о том, чтобы стать бедными, но у них не было возможности стать кем-то другими, потому что на их мечты просто не обращали внимания.
Если бы маме выпал шанс, она пошла бы в колледж.
Она и сейчас читает как заведенная. Покупает подержанные книги по фунту. И помнит все, что прочла. Может целые страницы воспроизвести по памяти. Человек-магнитофон. Клянусь, мама может пятнадцать минут потратить на чтение газеты, после чего рассказать о рейтингах бейсбольных команд, в каких местах идут войны, назвать последнего, кто выиграл в лотерею, и температуру в городе Де-Мойн, штат Айова.
Если бы папе выпал шанс, он стал бы музыкантом.
Когда напьется, он распевает старые песни в стиле кантри. И блюз. У него хороший голос. Как у профи. Как у тех, кто по радио выступает. Он играет на гитаре и немного на пианино. И со школьных времен хранит старый саксофон, начищает его и полирует, словно ждет, что в любой момент его могут пригласить в джаз-группу.
Но мы, индейцы из резервации, не осуществляем свои мечты. Нам не дают шанса. И выбора не дают. Мы просто бедные. Бедные, и больше никто.
Быть бедным паршиво, и паршиво чувствовать, что этой бедности ты заслуживаешь. Начинаешь думать, что
