Горину позвонил начальник дорожной полиции. «Мне жаль» – как осколок мины, засевший у сердца.
А её глаза, – непросто вынести такое, – бездонные голубые глаза, наполненные отчаянием и мольбой о пощаде. Он не пощадил. Не смог остановить себя.
Горин тряхнул головой, чтобы избавиться от тяжёлых мыслей, поставил машину на «ручник». Он запарковался возле бара «У Грасо» в восточном районе. Не любил здесь бывать. Эта часть города представлялась ему гангреной, захватывающей железобетонными ульями живой организм города. Квартиры дёшевы, – копейки, по сравнению с центром, – поэтому едва отстроенные кварталы быстро наполнялись людьми, бежавшими из провинции от нищеты. Они надеялись найти счастье в столице, но едва ли один процент из них обрёл место под солнцем. Остальные же теснились в «машинах для жилья», – по другому эти квартирки не назовёшь; в них не живут, в них приходят переночевать после смены на заводе, а по пятницам – выпить водки, пытаясь хоть так придать смысл существованию. Казалось, даже воздух другой – плотный, пропахший отработкой механизмов, и люди не те – многие в рабочих комбинезонах, движения рук резче, слова грубее, взгляды едва ли не волчьи, как у обитателей тюрем.
В баре Горин устроился за грубым деревянным столиком в углу. Улица отсюда хорошо «простреливалась», никто не войдёт незамеченным. Из динамиков, как помои лились тошнотворные речитативы новоявленных реперов из списка запрещённых экстремистов. Видно, власти здесь не было. В такую рань бар не пустовал. Неудивительно для этих мест. Через три столика от Горина дремал за кружкой «светлого» пропитый мужик, похожий на разлохмаченную дряхлую болонку. Возле дальней стены зала, увешанной под ретро-бар виниловыми пластинками и номерными знаками, приютилась парочка мелких дельцов в спортивных костюмах. Они спорили о чём-то полушёпотом, никак делили добычу, оживлённо кивая головами. Руки их будто бы приклеились к опустевшим кружкам. Едва ли кто-то из этих троих звонил вчера. Оставалось только ждать. Горин пожалел о решении не брать пистолет. Он вообще не часто носил оружие, но район – почище латиноамериканских фавел, кулаками и ногами тут не отмашешься, каким бы мастером ни был.
Человек по кличке «Грасо», – никто не знал, откуда она пошла, – слыл контрабандистом, торговцем оружием и технологиями. В молодости он связался с проституткой, влип в неприятности и сел. После лагеря остепенился, открыл бар, ставший местом притяжения тёмных личностей. Полиция совалась сюда редко. На памяти Горина здесь проходила только одна спецоперация – брали наркоторговцев, но никого в итоге не арестовали. Инспектор предполагал связь Грасо с военной разведкой. Как ни крути, «друзья» у контрабандиста были по всему свету, грех не использовать его таланты на благо Родины.
– Что будешь? – крикнул возникший за стойкой черноволосый с большим крючковатым носом громила в клетчатой фланелевой рубашке с закатанными до локтей рукавами; обнаженные руки его покрывали вьющиеся волосы
