отметить или нет у меня такого права? В селе есть самогонка. Меняют на сахар. Вот я и прошу, в первый и последний раз прошу, лейтенант, позволь сегодня выпить. Просто так, по глоточку. Я – беспризорник, это мой первый день рождения. Первый, ребята, а может, и последний. Вот!..
Святкин замолчал. Молчали и сержанты, ожидая, как решит командир. А Суслин тоже молчал, потому что не знал, как ему поступить.
– Разрешите, товарищ младший лейтенант, – негромко сказал Гарбузенко. – Все хлопцы просят.
– Фронтовых сто грамм нам еще не положено, товарищ старший сержант, – официальным тоном изрек Суслин.
– Так трепачей-то у нас вроде нет, – улыбнулся Сайко. – Ни трепачей, ни стукачей.
Игорь сердито молчал. Кодеридзе с грохотом швырнул котелок и подошел к Святкину.
– Друг! – звонко сказал он. – Мне нечего подарить тебе в этот твой большой праздник. Возьми мой сахар, возьми мой хлеб, возьми мою селедку. Больше у меня ничего нет. Извини, дорогой.
– Спасибо, Абрек, – тихо сказал Святкин. – Ты мировой кореш, я всегда это знал.
– А что же вы молчите, товарищ младший лейтенант? – громко спросил Хабанеев. – Неужели непонятно, что надо делать? Неужели вы не можете…
– Сахар принадлежит взводу, – деревянным голосом перебил Суслин.
– Ура!.. – завопил Хабанеев. – Попьем, ребята, кипяточку без сахарку? За здоровье Виктора Святкина?
– Весь сахар – ефрейтору, – сказал Глебов. – И сегодняшний и завтрашний. Так что ли, Крынкин?
– Так, – послушно сказал Крынкин. – Это правильно.
– Ну спасибо, лейтенант, – облегченно улыбнулся Сайко. – Я понимаю, трудно такие решения принимать без привычки. Погодите с шамовкой, ребята. Мы с Хабанерочкой сахарок мотанем!..
В большой комнате женщины накрывали на стол. А привезенные со станции сыновья и дочери бродили по дому, не зная, куда себя девать.
– Вы бы пока познакомились друг с другом, – сказала Анна.
К Константину подошел начинающий полнеть солидный мужчина в очках. Представился:
– Сайко Юрий Иванович. Профессор. Доктор наук.
– А я Костя, – усмехнулся капитан, пожимая руку профессору. – Костя-капитан. Знаете такую песню?
Доктор наук смутился и отошел. Подскочил невзрачный малый неопределенного возраста:
– Лавкин. Леня Лавкин. Может, сообразим со встречей-то? С морозца, а?..
– Все в свое время, Леня! – крикнула от стола Анна.
Красивая женщина протянула Константину руку:
– Хабанеева Юнесса. Солдатская дочь и мать двоих детей.
– А это – сестры Крынкины, – сказала Анна.
На лавке у стены рядышком сидели две очень похожие друг на друга женщины. Они были одинаково одеты и одинаково собирали слезы в зажатые в кулаках платочки.
– Глебов. Племянник, – представился коренастый мужчина в дорогом костюме, но почему-то в сапогах.
– Эх,
