дверь скорее! Алёшу убили!! Маше плохо – вызывайте врача!
На Нижней улице, позади Глафиры, начался средней силы переполох.
На крыльцо выходили люди, переглядывались, слышались вопросы и ответы:
– Кричали!
– Где кричали?
– Убили! Карпа убили!
– Да нет! Карп у врача! Машу убили!
– Убили…
– Убили… – эхом полетело по городу…
Кто-то уже открывал калитку шестого дома и колотил в окно:
– Нюра! Нюрка! Где твой Толик, будь он неладен!
Из-за дома появилась тетка Анна с наполненным мелкой морковью эмалированным тазом в руках. Лицо у нее было озабоченное:
– Кто тут? Заполошные! Что кричите с утра?
– Звони племяннику! Происшествие у нас! Карпа убили!
– А-а-ах! – таз полетел на траву, Анна схватилась за голову перемазанными землей ладонями и кинулась к дому. Потом всплеснула руками, остановилась, задрала подол юбки и достала из кармана надетых под ней джинсов мобильный телефон. Непослушными пальцами начала нервно нажимать маленькие кнопки…
Глафира не видела ничего этого. Она не переставала стучать и звать директора. Наконец, внутри залязгала щеколда, дверь дрогнула и поползла вперед. Из-за нее показалась голова Карпа. Он задыхался:
– Что? Глаша, ничего не пойму! Открывай врача, вызывай дверь!! Кого убили?
– Лешу убили! Иди, посмотри! Мы с Машей в окно видели!
Из-за монастыря уже бежали люди, тяжело дыша от быстрого подъема на холм.
– Жив Карп!
– Жив!
– Кого ж убили?
– Бегите к Маше! – махнула рукой за угол Глаша. – Плохо ей!
Сама она втолкнула Карпа обратно в дом:
– Звони! Скорее! Врача! Полицию!
Во дворе слышалась тревожная многоголосица. Не переставая пищали и пели на все лады сигналы мобильных телефонов. Лаяли ошалевшие собаки. Негромко, и пока несмело, как на распевке перед службой, тоненько запричитали бабы… И тут, завершив картину, заполняя собой все душное раскаленное пространство, протяжно и глухо ударил церковный колокол… Голова у Глаши закружилась, стены старого дома потеряли перпендикулярность, перед глазами все поплыло, она тихо всхлипнула и лишилась чувств…
…Разлепив ресницы, первое, что смогла разобрать Глафира в полутьме комнаты, было лицо участкового уполномоченного Толика. Оно нависало над ней двумя внушительными щеками и горящими, совершенно круглыми глазами. У самого уха кто-то жалобно застонал… Глаша приподняла голову – рядом с ней на старом диване лежала Маша. Её веки чуть заметно дрогнули.
– Ну, слава Богу! – участковый уполномоченный Толик снял фуражку и нервно вытер рукавом лоб. – Двумя трупами меньше!
За его спиной радостно загалдели… Толик обратился к какому-то молодцу в полицейской форме:
– А
