в долгую поездку.
Карп ждал их, стоя на балкончике второго этажа с растерянным и помятым лицом. В доме стоял запах беды – густо относило мятными каплями, хлоркой и подгоревшей картошкой. Окна были распахнуты, но положения это не спасало…
Женщины поднялись на второй этаж и заняли большую комнату, которая была хороша хотя бы тем, что в ее узкие глубокие окна солнце проникало неохотно и быстро гасло в фиолетовых плюшевых шторах.
Разобрав кое-как сумки, они вышли на узкий балкончик. Облокотились на серые каменные перила, устало оглядели окрестности.
Жизнь на Нижней улице осторожно продолжалась, атмосфера была пронизана ожиданием грозы, осознанием реальности убийства и крайне нервным напряжением…
Маша больше не плакала. Ее серые глаза глядели на мир строго и вопросительно. Но иногда она вдруг будто вспоминало о чем-то, на лицо ее тут же набегала черная туча, и тогда во взгляде появлялся ужас и беспомощность.
Глаша наблюдала за этими метаморфозами безмолвно, не задавая вопросов. Но на душе у нее было неспокойно – слишком уж хорошо знала она свою давнюю подружку, чтобы безошибочно угадать, что та что-то скрывает…
– Отец Косьма сказал, что все Алешины вещи украли. Вместе с его чемоданом…
– Ужас! Из-за кучи тряпок человека убили.
Тут Маша встрепенулась и указала рукой вдаль, в сторону утопающей в пыльной дымке Чайной улицы.
– Едут!
Глаша пригляделась – обогнув угол старинной островерхой готической башни, в коей ныне располагался книжный магазин, на булыжную дорогу вырулила полицейская машина. Была она еще совсем маленькая, не больше ногтя, но приближалась резво, распугивая куриц и мужичков с тачками короткими молниями на синей плоской «мигалке».
– Вот и слава Богу, – сдержанно молвила Глафира и потянула подругу за рукав. – Пойдем. Думаю, нужно ужин собрать…
***
Даниил получал неожиданное удовольствие от езды. Испортить это самое удовольствие не могла даже выщербленная булыжная мостовая, на которой трясло не хуже, чем на тёткиной стиральной доске… Он сдержанно улыбался. Эта улыбка была перманентным ответом на эмоциональный монолог Толика, ловко крутящего руль:
– Вот я и говорю – бросай ты к едрёной-фене свою Москву, давай обратно – в родные палестины… Посмотри, город как отстроили!! Заблудиться можно! Мне шеф не раз говорил: «Анатолий, бери участок в новом микрорайоне, квартиру выхлопочем!» – Толик заговорщицки склонился к уху Даниила. – Наш шеф с мэром каждый месяц в бане в Охотничьем Домике, что на Дальнем озере, парится… Так вот, «квартиру, – говорит, – выхлопочем!» А я – ни в какую! Мои родители с сестрами живут в новом микрорайоне в квартире – ногу поставить некуда. Нет! Я старый город ни на что не променяю! Вот! Гляди – помнишь? Университет! Ты туда поступить мечтал! Эх, кабы не Москва… Отремонтировали – не узнать! А вот Театр! Все не выучу, как он по-новому теперь называется… Слово какое-то греческое… А вот гляди-гляди! Магазин «Комод»! Совсем не изменился!
