командир.
– Сможешь, пойдешь, лежи пока.
– Товарищ командир, немцы! – взволнованно прошептал Махоньков, прямо в ухо Волохову.
– Где?
– От дороги разворачиваются до двухсот автоматчиков. Феклин с поста прибежал упредить.
– Пойдем глянем, чё они замышляют.
– Есть! – козырнул Махоньков и, ободряюще подмигнув раненому минометчику, пошел следом за Волоховым.
Дорога была забита колоннами наших пленных, на обочине стояло несколько грузовиков. Из них выдавали лопаты группе наших солдат; автоматчики, встав по периметру, наблюдали. Волохов видел, как солдаты начали копать рядом с дорогой яму, других заставили таскать трупы убитых с поля, где ночью полегла их рота. Гортанные крики немецких солдат долетали до опушки.
– Эх, вдарить бы! Сколь наших-то, а охраны почти нет, только эти…
– Вдарим, Махоньков, не раз вдарим, токо не сейчас, пущай хоронят. Пошли. Феклин! Наблюдай пока, смены тебе не будет, через полчаса уходим, догоняй.
– Есть.
«Значит, приказ на отход был, только до нас не дошел». Волохов открыл липкий от крови планшет убитого лейтенанта, там была километровка. В ней аккуратно, толковый парень был, отметил Волохов, отмечены позиции батальона и, главное, направление и новое место дислокации – западная окраина селения Карловка. Но они туда не дошли, мост у немцев, кто там сейчас, одному Богу известно, не хотелось идти вслепую.
– Товарищ командир, тут вот боец Седых, говорит, с этих мест.
– Откель будешь?
– С Рудни, тут недалече, верст тридцать.
– Совсем рядом… А здесь бывал? Деревню такую, Карловка, знаешь?
– Не, такой не знаю, тут рядом деревня Карповка есть.
– Тю ты, а я ее Карловкой прочитал. Так что? Бывал здесь?
– Бывал не раз. Сестра здесь живет. Я с мужем ее, Федором, рыбалил на речке, так что места эти знаю, товарищ командир.
– Покажи на карте.
– Ну вот Карповка, вот речка, дорога на Рудню, я здесь и пехом хаживал.
– Хорошо, незаметно пройти надо, проскользнуть по этим перелескам. Дальше-то леса?
– Дальше-то леса, леса да сплошные болота, гиблые места, глухие. Мы там прошлый год ягоду брали. До них верст двенадцать – пятнадцать.
Седых поскреб рукой щетину на подбородке.
– Пройдем, там овраги, по ним пройдем, и через речку брод есть, только подход к нему открытый, днем, если немцы там, на мосту, – заметят, а ночью пройдем. В Карповку надо бы зайти, подхарчиться у сестры, она у меня запасливая, ежели, конечно, все там ладно…
– Хорошо, Седых, выводи к броду, посмотрим…
Лучше бы и не смотрели, думал потом Волохов. Небольшая речка, с болотистыми берегами, изгибаясь меж выступами чахлого леса, была забита вздувшимися телами людей. Военных и гражданских, взрослых и детей, мужчин и женщин. У брода, куда они вышли, сплошной вал тел запрудил реку, и она встала, разлившись и подступив
